Он не показывал, конечно, своих сомнений, открывая каждый раз твердо и уверенно очередную пятницу:

— В прошлый раз мы остановились…

Состав его университета не отличался постоянством. Нелегко занятым людям, обремененным работой, нагрузками, обязанностями, аккордными и сверхурочными, людям уже с опытом и некоторым положением, выкраивать еще лишние часы на довольно изощренные и вовсе не обязательные теоретические головоломки. Одни запаздывали, другие пропускали, одним нужно было уезжать в командировки, другим «выгонять план». А иные просто вспоминали, что есть еще радости жизни и помимо глубокомысленных идей.

И случилась такая пятница, что только одна фигурка Малевича одиноко маячила на фоне пустых столов. И для такой аудитории явились сюда, как всегда аккуратно, и были наготове сам профессор новейшей методики с большим, толстым портфелем и его ассистент с портфелем поменьше. Но Мартьянов и глазом не моргнул. Он подошел к доске и начал невозмутимо:

— В прошлый раз мы остановились…

Володя выбрал момент, когда в комнате лаборатории, кроме него и Мартьянова, никого не было. Он подошел и сел рядом на стул с задумчиво озабоченным видом.

Мартьянов ждал.

— Григорий Иванович! — тихо, с легким вздохом произнес он. — Вы замечаете, как я впрягаюсь в теорию?

— По верхам больше, по верхам, — бросил Мартьянов.

— Но уже не хуже, чем другие, — кивнул Володя с оттенком превосходства туда, где был стол Вадима Карпенко.

— Ну, если вы собираетесь отсчитывать от нуля, то поразительные достижения вам всегда обеспечены, — саркастически заметил Мартьянов.

Володя-теоретик не смутился.

— Вот я и полагаю, пора мне подумать всерьез.

— О чем же?

— Ну, выбрать что-нибудь такое по теории. — Володя поискал окулярами вокруг. — Что бы могло послужить темой… темой для диссертации. Мне же пора подумать. Эта область еще неисхоженная. Тут можно с эффектом…

— Вот как? — жестко сказал Мартьянов. — Так что же вас интересует: тема или диссертация?

— Зачем разделять, Григорий Иванович? Можно взглянуть диалектически. Тема для диссертации, — улыбнулся Володя.

— Да, вы действительно диалектик, — сухо подтвердил Мартьянов.

Володя приложил руку к груди:

— Поймите меня, Григорий Иванович. Ученая степень открывает возможности. Совсем другое положение. Когда знают, что кандидат наук, то и смотрят иначе. Сразу твердая почва под ногами. Можно работать с уверенностью, с перспективой… — Он уже вдохновенно засверкал очками.

Мартьянов, казалось, изучал его неглупое, но пухлое, какое-то по-детски самодовольное лицо. Что же он такое, этот Володя? Или его тоже захлестнуло? Кругом только и слышно: выбор диссертации, подготовка к диссертации, защита диссертации. В отделах кадров прежде всего озабочены: «А имеется ли степень?» В научных журналах прежде всего смотрят на автора: «А какая степень?» На общем собрании института Копылов, не стесняясь, сказал: «У нас по плану должно быть увеличение кандидатов наук на тридцать пять процентов». Да что говорить, сам Мартьянов, возвращаясь с Наташей летом из курортного городка, где на станции было объявлено: «Все билеты проданы», протянул начальнику вокзала свой диплом кандидата наук и тут же получил два мягких. И прошел мимо очереди, мимо всех, кто виновато стоял, ожидая, без степеней и отличий.

Воспоминание об этих билетах заставило Мартьянова, к удивлению Володи, вдруг весело улыбнуться.

— Хорошо, раз уж вы так, — сказал Мартьянов. — К чему же вы больше склоняетесь из теории? Может быть, что-нибудь уже выбрали для этой вашей диссертации?

Окуляры куда-то отвильнули в сторону.

— Дело в том… — замялся Володя. — Я думал, Григорий Иванович, вы мне подскажете что-нибудь подходящее.

Все могло сейчас произойти. Григорий Иванович мог накричать, прогнать, начать читать длинную нотацию… Но он медлил, как бы давая себе насладиться ожиданием Володи.

— Спасибо, что вы не предлагаете мне еще писать за вас, — проговорил он наконец. — Ладно, я вам подброшу… — обещающе добавил. — Так вот… Вы-то сами испытали не раз, что это такое, решая схему, переходить от таблиц включения к формулам алгебры. С языка на язык. Настрадались, не правда ли? Мы наметили кое-какие правила перехода. Но это лишь первое приближение, как говорит наш друг Малевич. А нужен научный способ. Регулярный, верный способ. Чтобы переход был возможно проще и чтобы приводил он к наиболее простым формулам. Ведь вся наша методика и есть методика упрощений. Задачу надо решать в общем виде…

И он, уже забыв свое ироническое отношение к планам Володи, принялся с жаром развивать перед ним, как можно представить себе такую задачу.

Володя задумчиво кивал, догадываясь, в какую бездну проблемы затягивает его Мартьянов.

— А название? Как можно озаглавить? — опросил он.

Лицо его немного прояснилось. «Регулярный способ перехода с языка табличного на язык алгебраический». Это, пожалуй, звучит. Название тоже играет роль.

В общем. Володя ушел удовлетворенный.