Косые солнечные лучи вызолотили озеро. На свету огонь факелов казался невидимым. Мои люди стояли кругом, молчаливые и настороженные. Даже дети притихли. Снегири были представлены здесь в полном составе, я заметил также несколько человек из деревни. Только Иен не пришел — и жена Занозы.

— Ну что, — сказал я, — Помолимся Единому за спасение души девицы Вербены. Прости ее, Господи, и прими к престолу своему.

Я протянул руку за ближайшим факелом, но Мирн Макарёк меня остановил:

— Постой, командир. Кол-то того… не забили!

— О, идолы! — я надеялся что обойдемся без этого. — Ну где ваш кол? Поторопитесь.

Все эти суеверия попахивали не язычеством даже — дикарством каким-то. Варварством. Впрочем, я всегда раньше воздерживался высказывать свое мнение по этому поводу — очень уж серьезно жители Элейра и Этарна относились ко всякой чертовщине. Оно и понятно — когда у тебя под боком Кадакар, шутить шутки с нечистью себе дороже. Конечно, случалось что перегибали палку — вот как сейчас, например. Но тут я людям не указ: мертвой все равно, а своего священника мы еще не завели.

— Готов кол, командир. Хороший кол, осиновый. К Жабьему ручью за осиной бегали.

Рыжий Весель, бывший разбойник и еще более бывший монашек, протягивал мне остро заточенный обрубок ствола около ярда длиной. И топор он мне тоже протягивал — большой топор для колки дров. Вежливо так протягивал, держа за обух, рукоятью вперед. К лезвию прилип круглый осиновый листочек.

— Не, ребята, — я помотал головой, — Эта работа не по мне. — Я поглядел на Мирна, на Лютора. На Влара, на озабоченную Раюшку. — Если вы считаете нужным забить кол — забивайте, но меня от этого занятия увольте.

— Как так, командир? — удивился Макарёк, — Ты ж у нас тут сам главный, тебе и дело делать. Вот я кол придержу, а ты забивай.

— Сам забивай, Мирн. Я сюда для другого дела лордом Раделем приставлен. Шушеру рубить — пожалуйста, бандитов вешать — сколько угодно. А на женщину я руки не подниму, пусть она и мертвая. Меня учили уважать и женщин, и мертвецов.

Это надругательство над трупом. Вот будь здесь сам упырь — ни на мгновение не задумался бы, двадцать кольев в него бы вбил, целый частокол. А в мертвую женщину — не могу.

Макарёк шумно втянул носом воздух, крякнул и ничего не сказал. Повисло угрюмое молчание. Лютор нахмурился, Влар по своему обыкновению чесал затылок. Рохар Лискиец широко улыбнулся и скорчил рожу, стоя за спинами своих людей.

— Дик, ну чо ты как не свой, в самом деле… — пробурчал Носатый Зеб, отличный лучник, которого я в свое время еще от Раделя привез, — Кака тебе разница, баба она или не баба? Коли мертвая она — ничего не почует, а коли упырица — то так ей и надоть.

— Во, — обрадовался Мирн, — Точно. Ежели упырица — осину ей в брюхо.

— Огонь равно всех возьмет, — тихонько сказала Раюшка. — И упыря, и колдуна, и простого смертного. Хватит друг другу головы морочить. Поджигали бы, и дело с концом.

— Дик, можно я подожгу? — попросил Тави.

Брат одернул его и посмотрел строго. Тут неожиданно подал голос хитрюга Весель:

— А у нас сказывали, было дело, скелет по болотам ходил. Кого сожрет, того плоть на кости и налипнет. Десяток человек сожрал, сам стал такой страшенный, не мужик, не баба, не молодой, не старый…

— Ой, мамочки…

— Чушь это, — отрезала Раюшка, — Весель, ты же монах бывший, зачем ерунду городишь, добрых людей пугаешь?

— Ерунда, ясен пень, просто к слову пришлось. А вот добрый наш хозяин слухам не верит, и правильно делает. Добрый наш хозяин как истинный рыцарь, на даму руки не подымет и другим не позволит…

— Язык побереги, а? — озлился я, — Хочешь его воронам показать? Веревка у меня с собой.

— Так за что ж меня вешать, господин хороший, я теперь честный, я ж теперь правильный! Вам бы в упырицу кол забить, а не честных людей по деревьям развешивать…

— Рохар, заткни это трепло, покуда я ему кол в пасть не забил!

— Помолчи, Весель. — Рохар вышел из толпы, озабоченно покачивая головой, — Что вы, право слово, развоевались. Солнце уже низко, а вы ссоритесь.

Он взял у Веселя орудия надругательства, шагнул к несчастной, быстрым движением сунул кол ей в грудь — и двумя ударами вогнал его в мертвое тело. Третий удар проткнул Вербенку насквозь — кол вылез у нее из спины, прорвал плащ, прошел между бревнами и воткнулся в землю.

— Ну вот, — сказал Лискиец, отступив. — Просто и быстро. Как говорят андаланцы — "корто и дерехо".