От этого предложения девушка разрыдалась еще громче, и Яр не выдержал, высунувшись прямо из окна:

— Прекратите этот балаган!

Всхлипы стихли. Велимира подняла голову и зло посмотрела на шатренца. Но злость во взгляде быстро сменилась сначала недоумением, а потом и растерянностью. Во-первых, он выглядел так, будто лечился у профессионального чаровника-целителя примерно с две седьмицы, во-вторых, из его зеленых глаз исчезло то, что ей, Веле, так категорически не нравилось: безысходность. Наоборот: во взгляде шатренца пылало нездоровое возбуждение, перемешивающееся с такой же нездоровой радостью.

— Ну, что я говорил? Жив он. А ты тут сопли распустила…

И Яромир с запозданием вспомнил, что ундины поглощают все силы вокруг себя, и Веля, не найдя его следов, подумала, что и его убили. А сейчас, когда Мора ушла, чары спали, и "ниточка" снова засветилась.

— Зачем ты нас бросил?

— Я же сказал, что мне надо зайти к одному знакомому, — пожал плечами Яр и добавил: — тем более, что я узнал две важных вещи.

Ждан рассердился:

— Тогда выходи и поведай нам их, герой-любовник! Или для того, чтобы набраться смелости, тебе надо было обязательно с кем-нибудь переспать?

— Ждан, ты дурак, — отмахнулся шатренец, — Веля скажи ему, что он не прав. Или ты тоже не знаешь?

Девушка, до сих пор смотревшая на него со смесью растерянности и озадаченности, все-таки сказала:

— Я не уверена. Тебе нужно подойти ближе.

— Ладно, сейчас.

Яромир оглянулся на дверь и решил, что выйти через окно, дабы не делать лишних телодвижений и не компрометировать даму, будет удобней. Что он, собственно и сделал, примяв несколько ромашек, цветущих под окном. Позолоченные солнцем волосы взлетели и опустились хозяину на плечи.

Велимира восторженно смотрела на шатренца: длинные волосы вместо коротких обрубков придали лицу какую-то утонченность, а на самом лице не осталось ничего от тех увечий, которыми его наградили с месяц назад.

— Тебе патлы не мешаются? — съязвил Ждан, перехватив этот взгляд.

— Нет.

Наступила неловкая тишина, и Веля напомнила:

— Ты обещал новости.

— Обещал. Первая: наш общий знакомый все-таки жив.

— Это тебе сказала та, с которой ты спал?

Но шатренец, будто и не услышав Ждана, невозмутимо продолжив:

— И вторая: мы сейчас же отправляемся за ним, потому как я нашел информацию куда он направляется и как уничтожить то, что принесло нам столько неприятностей.

— Веля, скажи этому придурку, чем я здесь занимался, и пойдем.

— А окно ты так и оставишь открытым? Не боишься, что у любовницы украдут что-нибудь ценное.

Яр посмотрел на велю и попросил заткнуть этого дурака, пока он не сделал это самостоятельно.

— Ничегошеньки ей не сделают, — буркнула вдруг Велимира, — она — ундина.

— Кто? — переспросил Ждан.

Но ему никто не ответил.

Друзья перелезли через невысокий забор и зашагали по улице. Парень стал раздумывать над тем, что же такое "ундина". Слово было знакомым, да и можно было догадаться, что это что-то связано с чародейством, раз за ночь в этом белобрысом нахале произошли такие разительные перемены.

Девушка шла сбоку от Ждана, помалкивая и стыдясь самой себя. Когда она посмотрела на Нити Яромира, то сразу же почувствовала неприятный укол внизу живота, в простонародье называющийся ревностью. Веля приводила сама себе убедительные доводы, ругала сама себя, говорила, что суженным судьбой все равно назначен другой, и что этот другой сейчас в опасности…

Но ничего не помогало.

И, что больше всего раздражало: Велимира никак не могла определить, к кому из этих двоих она неравнодушна по-настоящему. Ждан исключался сразу же — он и сам относился к Веле, как к сестренке. Дарен сбежал от них, попытавшись надуть, и теперь девушка на него очень сердилась. И на Яромира сердилась, потому как смотался к своей ундине, не потрудившись ничего объяснить, а теперь тут сияет, как начищенный самовар и светится, как новогодний фонарь…

"А с чего это он должен перед тобой отчитываться? — вдруг возникла в сознании девушки снисходительная мысль, — он тебе кто: кум, сват, брат?"

Нет, нет и еще раз нет. Да и вообще чего удумала — ревновать княжьего сына! Да еще к ундине — морской деве, о красоте которых не зря ходят легенды. Куда ей, весницкой девке, с ней тягаться по красоте, уму и даже Дару? Он на такую, как она, Веля, даже и не посмотрел бы в обычной жизни, тягается с ней только из-за того, что она его вытащила из загребущих ручонок Моарты. Да и то: оказалось, что гадкая ундина и то сделала лучше.

И на Ждана девушка тоже сердилась, хотя, если поразмыслить, то на него уж тем более злиться было не с чего да и бессмысленно. Но Велимиру упорно раздражал тот факт, что парень выкаблучивается, как может, перед Яромиром, которому это, судя по всему, жить особо не мешало. И чего они могли не поделить? Ее, что ли? Смешно, господа и дамы.