Ужасное зрелище праха земного.

Здесь якгаей и ракшасов было обилье,

Слоны, увидав свою гибель, трубили,

И вместе с конем от меча падал конный,

Сраженный разгневанным отпрыском Дроны.

Бойцы умирали в логу иль у ската

И звали отца, или мать, или брата,

А то говорили: "О, нам кауравы

Содеяли менее зла, чем оравы

Нечистых, на спящих нагрянувших ночью,-

И вот свою смерть мы узрели воочью!

О, если бы Кунти сыны были с нами,

Не гибли б мы вместе с конями, слетами!

Ни якти, ни ракшасы, ни полубоги,

Ни бесы, ни боги в небесном чертоге

Не властны над жизнью пандавов всеправых:

Заботится Вишну о братьях-пандавах!

Привержен божественной истине свято,

Наш Арджуна разве убьет супостата,

Который оружье сложил беззаботно,

Иль просто заснул среди ночи дремотной,

Иль робко скрестил на груди свои руки,

Иль, видя, что гибнут и деды и внуки,

Бежит без доспехов, бежит без оглядки!

О нет, это ракшасов страшных повадки!

Свершить преступленье такое способны

Лишь бесы, которые мерзки и злобны!"

Так воины жаловались перед смертью,

Но тщетно взывали они к милосердью.

И стихли последние вопли и стоны.

Улегся и ропот, убийством рожденный,

Тяжелая пыль улеглась постепенно,

Остыла коней умирающих пена.

Сын Дроны поверг в запредельную область

Утративших стойкость, уверенность, доблесть:

Так Шива, хозяин гуртов неиссчетных,

Во прах повергает домашних животных.

Дрожавших, лежавших, встающих, бегущих,

Сражавшихся храбро, скрывавшихся в кущах,

Обнявшихся иль убивавших друг друга,

Здоровых иль ставших добычей недуга,-

Их всех истреблял Ашваттхаман, сын Дроны,

Всесильный, разгневанный, ожесточенный!

И вот уже ночи прошла половина,

И вражьи бойцы полегли до едина.

Познала нечистых толпа упоенье,

А люди и лошади — гибель, гниенье.

Как пьяные, ракшасы всюду шатались:

Они мертвой плотью и кровью питались.

Огромны, покрыты коричневой шерстью,

Измазаны жиром, и грязью, и перстью,

Страшны, пятиноги и великобрюхи,

С короткими шеями и лопоухи,

С перстами, что загнуты были неладно,

С зубами, что скалились остро и жадно,

С коленями, с бедрами вроде колодцев,

В сообществе жен и младенцев-уродцев,

Склонились над падалью ада исчадья:

Устроили ракшасы пир плотоядья!

Хмельные от крови, насытившись мясом,

Они наслаждались уродливым плясом.

"Как сытно! Как вкусно! Мы рады! Мы рады! –

Кричали в ночи кровопийцы-кравьяды.

Великое множество бесов плясало,

Наевшись и костного мозга, и сала.

Их были мильоны, мильоны, мильоны,

Их злу ужаснулся весь мир потрясенный.

Они веселились, — для них не отрада ль,

Что мясо живых превращается в падаль?

Где поле в крови, где людей гореванье,

Там силы бесовской — гульба, пированье!

Сын Дроны стоял над кровавой рекою,

А меч его слился с могучей рукою.

Отсель он решил удалиться с рассветом.

Покончив с врагом, на побоище этом

Пожрал он, как пламя в конце мирозданья,

Все твари земли, все живые созданья!

Исполнил он клятву, свершил он расплату,

За гибель отца отомстил супостату.

И так же, как тихо здесь было вначале,

Когда он пришел ради мести, и спали

И люди, и кони, — на мертвом становье