В живот поразил он, убил исполина –

Того Пративиндхью, Юдхиштхиры сына.

Тогда булавою, чья сила весома,

Ударил его сын Бхимы Сутасома.

Сын Дроны отсек ему руку и снова

Ударил мечом удальца молодого,

И тот, среди мраком одетой равнины,

Упал, рассеченный на две половины.

Тогда, обхватив колесо колесницы,

Шатаника, Накулы сын юнолицый,

Бесстрашно метнул колесо в сына Дроны,

Но смелого юношу дваждырожденный

Мечом обезглавил в ночи мпогозвездной.

Тогда Шрутакарман, сын Арджуны грозный,

В предплечье ударил его булавою.

Сын Дроны занес над его головою

Свой меч — и тогда на равнину ночную,

С лицом, превратившимся в рану сплошную,

Упал Шрутакарман, внезапно сраженный.

Но, луком блистательным вооруженный,

Взревел Шрутакирти — ветвь мощного древа:

Родителем воина был Сахадева.

Он стрелы метнул во врага, но прикрытый

Щитом и стрелой ни одной не пробитый,

Взмахнул Ашваттхаман мечом, и от тела

С серьгами двумя голова отлетела.

Шикхандин, победой врага разъяренный,

Напал, многосильный, на отпрыска Дроны,

Стрелою ударил его по межбровью,

Лицо его залил горячею кровью.

Сын Дроны чудесным мечом в миг единый

Шикхандина на две рассек половины,

Убийцу Бхимы умертвив, и, объятый

Губительным гневом, на войско Вираты

Напал — на владетелей копий и луков.

Друпады сынов убивал он и внуков,

Всех близких его, всех способных к сраженью

Подверг поголовному уничтоженью.

Живых в мертвецов превращая, повсюду

Тела громоздил он — над грудою груду.

Пандавы, которые мести алкали,

Внезапно увидели черную Кали.

Был рот ее кровью густою окрашен,

А стан — одеяньем кровавым украшен,

И крови теплее, и крови алее,

Гирлянды цветов пламенели вкруг шеи,

Она усмехалась на темной равнине.

Силки трепетали в руках у богини:

Она уносила в силках своих цепких

Богатых и бедных, бессильных и крепких,

И радостно смерти вручала добычу –

Породу людскую, звериную, птичью.

Пандавам являлась она еженощно

Во сне, а за нею, воюющий мощно,

Вставал Ашваттхаман в ночном сновиденье!

С тех пор как вступили пандавы в сраженье

С потомками Куру, — когда засыпали,

Во сне они видели черную Кали,

А с ней — сына Дроны, готового к бою...

А ныне на них, убиенных Судьбою,

Напал Ашваттхаман под звездным покровом,

Весь мир ужасая воинственным ревом.

Пандавы, богиню увидев, в смятенье

Решили: "О, горе! Сбылось сновиденье!"

Сын Дроны, как посланный Временем строгий

Крушитель, — рубил им и руки, и ноги,

И ягодицы, превращались пандавы

В обрубки, что были безбрюхи, безглавы.

Ревели слоны, кони ржали от боли,

И месивом плоти усеялось поле.

"О, кто там? О, что там?" — дрожа от испуга,

Бойцы и вожди вопрошали друг друга,

Но меч возносил надо всеми сын Дроны,

Как смерти владыка, судья непреклонный.

Он трепет пандавам внушал и сринджайям,

Враг падал, оружьем возмездья сражаем.

Одни, ослепленные блеском оружья,

Тряслись, полусонные, страх обнаружа,

Другие, в безумье, в незрячем бессилье,

Своих же копьем или саблей разили.

Опять на свою колесницу взошедший,

Сын Дроны, оружие Шивы обретший,