Она похлопала себя по животу через простыню. После секса у нее разыгрался здоровый аппетит, и она не стыдилась в этом признаться.

Чего Шарлотта стыдилась, так это заглянуть в свое сердце — потому что она была уже не той женщиной, которая вошла в эту гостиницу. Она обнаружила, что ей очень легко — слишком легко — с этим обаятельным мужчиной, который обещал быть честным с такой же легкостью, с какой гарантировал, что уйдет.

Роман взял с прикроватной тумбочки кожаную папку, в которой лежало меню заказов в номер, и стал смотреть, что предлагается на вечер.

— Какой у меня выбор? — спросила Шарлотта.

— Представь себе, небольшой. Есть печенье в ассортименте, разнообразные чаи, овощное ассорти с заправкой из медовой горчицы или из французского сыра, выбор колы. Предлагаются также свежие фрукты по сезону. Не представляю, что это может быть в это время года, но одно ясно: мы можем получить только холодные закуски и ничего домашнего приготовления. — Роман рассмеялся. — Ну так что, я заказываю нам овощи?

Шарлотта вскинула бровь, удивляясь, что он сделал неправильный выбор.

— Похоже, ты знаешь меня не так хорошо, как тебе кажется.

— Ну, это уже вызов. Значит, ты хочешь фрукты?

Шарлотта сморщила нос.

— Роман Чандлер, с какими женщинами ты привык иметь дело? — Она покачала головой. — Считай, что я этого не спрашивала.

Роман присел рядом с ней на кровать.

— Извини, не могу. — Он взял ее руку и принялся медленно поглаживать ладонь. Прикосновение было соблазнительным, а голубые глаза завораживали взглядом. — Репутация Чандлеров сильно преувеличена.

— Ой, неужели? Так вы не коллекционируете женщин?

— Я не говорю, что они не становятся ко мне в очередь. — Озорная усмешка сказала Шарлотте, что он шутит. — Но я отклоняю приглашения. Я уже слишком стар, чтобы прыгать из одной постели в другую.

И хотя было видно, что Роман над ней подшучивает, она все-таки швырнула в него подушкой.

— Скажи мне одну вещь. Я не очень хорошо помню твоего отца. У него была такая же репутация любимца женщин? Вы пошли по его стопам?

Роман замотал головой.

— Моего отца интересовала только одна-единственная женщина — моя мать. И наоборот.

— Ох, вот бы мой отец отвечал на чувства мамы, как твои родители…

Роман в задумчивости опустил голову.

— А знаешь, наши матери очень похожи.

Шарлотта не смогла удержаться от смеха.

— Да ты что, шутишь?

— Ничуть. Отвлекись на минутку от однозначного осуждения своего отца и подумай вот о чем. Он уехал, и твоя мать с тех пор все ждет его, так ведь?

— Да, — согласилась Шарлотта, не понимая, к чему он клонит.

— А мой отец умер, и мать с тех пор так и не завязала отношений с другим мужчиной. Вплоть до этой недели, но это уже другая история. — Роман посмотрел ей в глаза своим проницательным взглядом. — Они не так уж отличаются одна от другой, — сказал он. — Для обеих жизнь словно остановилась.

— Пожалуй, ты прав.

Шарлотта заморгала, с удивлением понимая, что у двух женщин действительно есть нечто общее, причем нечто очень существенное.

Но для них это ничего не меняет, даже если она эмоционально привязалась к Роману еще глубже. Их жизненные планы по-прежнему разительно отличаются, и Шарлотта напомнила себе, что ей нужно постоянно держать это в уме.

Слова Романа отозвались в его собственной голове. Жизнь его матери, казалось, остановилась навсегда, она сама ее остановила, потому что она была очень важной частью жизни его отца и эта часть умерла вместе с ним. До этой минуты, пока он не произнес свои выводы вслух, он даже не сознавал, что его мать застыла на месте. Его мысли прервал голос Шарлотты:

— Но у Райны по крайней мере была какая-то разновидность сказки со счастливым концом.

Ее слова привели Романа в замешательство. Стоит ли счастливый конец, о котором мечтают женщины, хоть чего-нибудь, если остальная часть жизни прошла в нескончаемом несчастье? В случае его матери стоит ли короткое счастье долгой полноценной жизни? В случае матери Шарлотты — нескончаемого ожидания фантазии, которая никогда не станет реальностью? Он покачал головой: ни тот ни другой вариант его не привлекали.