— Но ты тогда не предпринял никаких шагов к сближению, — упрекнула она его.

— А зачем? В этом не было никакого смысла. Я был уверен, что у нас нет будущего. Я же говорю — я вовсе не собирался принуждать тебя к каким-либо отношениям. А уж тем более после того несостоявшегося танца.

На бесстрастном лице Кирилла появилось слабое подобие улыбки.

— Но тем не менее…, - упрямо не сворачивала в сторону Татьяна.

— Тем не менее, — подхватил парень, — когда ты появилась в больнице, я вдруг решил: а почему бы и нет? Ты пришла ко мне, несмотря на все то, что я сделал, пришла, потому что беспокоилась обо мне. Это было так… непривычно. Ты выслушала меня, пыталась как-то утешить, и я потерял контроль над собой. Я не думал, что все это заведет нас так далеко. Я хотел оставить все как есть.

— И все-таки ты признался.

— Так больше не могло продолжаться. После твоих слов я понял, что хочу знать правду. Я был почти уверен, что если я расскажу тебе все, как есть, то, скорее всего, потеряю тебя, но я должен был узнать: любишь ли ты меня на самом деле или это всего лишь мое внушение.

Татьяна встала, не в силах усидеть на месте, и нервно прошлась по площадке. Вот он сидит перед ней, с виду весь такой каменный, но после всего произошедшего она знала, что он ждет ее ответа: обреченно, ни на что не надеясь. А что она скажет ему в ответ, когда сама ничего не знает?

— Тань, — прервал Кирилл затянувшееся молчание, — я понимаю, что у нас уже не будет и не может быть все как прежде. Я хотел бы только одного: чтобы ты простила меня.

Вот так просто. Он хочет, чтобы она его простила. Простила то, что он обращался с ней, как с куклой, простила за все те мучения, через которые она прошла по его вине, простила за то, что он пытался подавить ее волю! Так думала девушка, упорно разжигая в себе пламя ненависти, но в глубине души она уже простила его. Забыла о своей обиде уже тогда, когда он робко прикоснулся к ее руке.

— Если ты хочешь, — продолжал парень, — я могу сделать так, чтобы ты обо всем забыла, и ты меня больше никогда не увидишь.

Нет, этого Татьяна точно не хотела!

— Так, давай для начала договоримся: больше никакого гипноза, никаких внушений, — деланно суровым тоном сказала она. — По крайней мере, пока я сама тебя об этом не попрошу.

— Ладно, — сдержанно ответил Кирилл, но по тому, как расслабились его крепко стиснутые прежде руки было видно, что он испытывает огромное облегчение.

— Скажи, ты когда-нибудь прежде пытался… м-м… влюбить в себя кого-нибудь? Это вообще, в принципе, возможно?

— Не знаю, никогда не пробовал. Мне это было безразлично. А теперь… Теперь ответ на этот вопрос знаешь только ты.

В его голосе проскользнули лукавые нотки.

— Ничего я не знаю, — твердо заявила девушка.

— Но это можно выяснить.

— Как?

— Можно… можно попробовать начать все сначала.

"Ага, — подумала Татьяна. — Значит, только что он хотел только одного — чтобы я его простила, а теперь уже вот куда замахивается! Не слишком ли быстро?" Она заколебалась. Кирилл был прав: жутковато осознавать, что находящийся рядом с тобой человек может внушить тебе все, что угодно, причем ты об этом даже не узнаешь, если он сам тебе об этом не скажет. Но девушка верила ему. Верила, что он раскаивается и после всего этого никогда больше не попытается загипнотизировать ее против ее воли.

— Для меня остался невыясненным один вопрос, а я привыкла все выяснять до конца. Может быть, это пустое любопытство, но я все-таки хочу узнать, — сказала она, игнорируя его последние слова. — Я знаю, что такое гипноз — ты посмотрел на меня, велел мне видеть кошмары, и я их видела. Это понятно. Но вот что значит — ты спроецировал мне в мозг иллюзию поцелуя? Этого я, честно сказать, так и не поняла.

— Я не могу тебе этого объяснить. Могу только показать. А ты мне запретила.

Что это? Кирилл ее поддразнивает? Видимо, не такой уж он бесчувственный, как говорит.

Девушка не смогла устоять перед любопытством узнать, как он это делает. Да и чего греха таить — ей просто до ужаса захотелось вновь увидеть, как сияют его глаза.

— Хорошо, я тебе разрешаю. Но только сейчас.

Змей, поколебавшись, кивнул и посмотрел ей в глаза. Только когда ее окутало так хорошо ей знакомое золотое сияние, Татьяна поняла, как ей этого не хватало. И она поняла еще одно: этот дар — это часть Кирилла, одно невозможно без другого. Значит, она все-таки его любит!

Преобразившийся парень — красивый, величественный — неожиданно встал с качелей и шагнул к изумленной Татьяне.

— Я люблю тебя, — сказал он и приник к ее губам.

Девушка закрыла глаза… а когда открыла их, она увидела спокойно сидящего на своем прежнем месте Кирилла.

— Вау! — выдохнула она.

— Понравилось? — не без некоторого самодовольства осведомился парень. — Извини. Не смог удержаться. Решил поцеловать тебя напоследок хотя бы мысленно.