– Это несколько опасно, – робко заметил «доктор». – Нужно потренироваться.

– Так давайте! Начнем понемножку. В банк – по двадцать франков.

Офицеры подчинились. Нарбонн открыл игру. Его банк с первого же раза сильно увеличился. С переменным успехом он переходил из рук в руки, и стало заметно, что Мерсье ограничивался тем, что следил за игрой, не принимая в ней участия.

Когда дошла очередь до него быть банкиром, он небрежно развернул стофранковую купюру и сказал:

– У меня нет мелочи, господа, но вам необязательно покрывать мою ставку.

Игроков было много, поэтому сделать это оказалось нетрудно. Мерсье выиграл. Его двести франков тоже покрыли. Он опять выиграл.

– Четыреста франков в банк, – спокойно сказал он.

Чьи-то руки сделали слабенькие ставки. Нарбонн, чтобы доставить командиру удовольствие, объявил:

– Остальное добавлю я.

Мерсье сделал еще лучшую игру.

Он взглянул на удвоившуюся сумму, подумал.

– Ставлю еще раз, – произнес он наконец.

– Принимаю, – сказал Нарбонн.

Он проиграл. Тогда командир собрал со стола купюры, отложил карты и в шутку спросил:

– Кто покупает банк?

То ли Нарбонну в этой фразе послышался вызов, то ли он хотел отыграться или же просто находился на той неизбежной стадии игры, когда реальная цена денег забывается, – он так никогда этого и не понял, – но его удивленные товарищи услышали, как он воскликнул:

– Я, господин командир.

Он разложил на столе шестнадцать стофранковых бумажек.

– Я никогда первый не рискую своим банком, – сказал Мерсье. – Вперед, господа!

Все сделали робкие ставки. После раздачи Нарбонн открыл свои карты: у него было девять очков.

– Ну что ж, тем лучше! – сказал Мерсье.

Офицеры увидели, как его глаза вспыхнули жадным и беспощадным огнем, какой появлялся в них тогда, когда он вылетал на истребителе.

– Иду ва-банк, – сказал он.

Он взглянул на свои карты и объявил:

– Роздано.

У Нарбонна оказалась тройка.

– Думаю, мои дела плохи, – сказал он, беря карту.

Он перевернул ее, это оказалась пятерка.

– Удачно вытянул, – произнес командир. – Это обойдется мне в две тысячи франков. Вы на этом останавливаетесь?

– Нет, продолжаю.

– Тогда ва-банк!

Нарбонн открыл девять очков. Мерсье протянул ему четыре тысячи франков.

В комнате воцарилась полнейшая тишина, поскольку всем было известно, что командир может распоряжаться только своим жалованьем. Однако выражение его квадратного лица ничуть не изменилось, когда он сказал:

– Эта рука сдает уже в седьмой раз. Такое бывает нечасто.

Его голос прозвучал очень спокойно.

Нарбонн, поставленный в затруднительное положение, барабанил по столу. Ему вовсе не хотелось удалиться с таким большим выигрышем, а с другой стороны, как продолжать такую партию? Он встретился глазами с командиром, и ему показалось, что он различил в их жесткости мольбу, от которой ему стало нехорошо. Он предложил:

– Еще, господин командир?

– С удовольствием.

Все взгляды устремились на них. Ставка равнялась восьми тысячам франков, и, казалось, что нездоровое очарование внезапного выигрыша, переменчивости фортуны, поставленной суммы поднималась от стола губительными испарениями.

– Дайте мне одну карту, – попросил Мерсье. Однако, увидев протянутого ему Нарбонном короля, он стиснул челюсти.

У лейтенанта было шесть очков и, выиграв партию, ко всеобщему изумлению, он взял карту.

«Он сошел с ума, – подумал Эрбийон, – или хочет проиграть».

Нарбонн вытянул тройку. Он еще больше увеличил свой выигрыш.

– Я должен вам восемь тысяч франков, мой дорогой, – сказал Мерсье и сделал вид, что собирается встать.

– Ах нет, господин командир, я не могу оставить вас в таком положении, – пробормотал Нарбонн. – Не хотите ли вы отыграть свой долг?

– Все или ничего! – сказал Мерсье голосом, слишком громко прозвучавшим в этой маленькой комнатушке.

«Доктор» шепнул на ухо Эрбийону:

– В крайнем случае, восемь тысяч франков он смог бы отдать, но шестнадцать – никогда.