Начальник был мужик злопамятный и тут же перевел Фидельчега в одиночку,

а монкадисты на радостях забацали чемпионат по подкидному дураку с заключенными по делу Кантри-клуба.

Три месяца спустя посвежевший Фидельчег вернулся в родные пенаты. В одиночке он прочел половину Гаванской публичной библиотеки, и теперь его буквально распирало от идей.

– Придумал! – сказал Фидельчег с порога. – По субботам у нас будут субботники, а по воскресеньям я буду читать вам вслух Краткую историю ВКП(б).

Предложение было встречено гнетущим молчанием. Вечером Фидельчегу намазали гуталином зубную щетку, сунули под простыню дохлую жабу и стали ждать результата.

Надежды не оправдались. Фидельчег почистил зубы щеткой Раульчега, а жабу пообещал препарировать на завтрашнем занятии по диалектическому материализму с целью обнаружить у несчастного земноводного коленный рефлекс.

Потянулись безрадостные дни, заполненные истматом, диаматом и просто матом, преимущественно трехэтажным. Периодически монкадисты в полном составе запирались в карцере и отказывались выходить оттуда до тех пор, пока Фидельчега не переведут в другую тюрьму.

Начальник тюрьмы клялся и божился, что полностью солидарен с подопечными, но в данный момент сплавить команданте на материк технически невозможно.

Когда ситуация накалялась до предела, Фидельчега возвращали в одиночку, отбирали всю марксистско-ленинскую литературу и отключали электричество.

Оказавшись в заточении, Фидельчег принимался за письма. Он писал родным, знакомым, жене, любовнице, диктатору Батисте и подпольному руководству Движения 26 июля в Сантьяго. Иногда письма путались, отчего адресаты – особенно Батиста – чувствовали себя очень неловко.

Невдолбезная харизма Фидельчега оказывала на тюремный контингент колоссальный воспитательный эффект. Перспектива очутиться с ним в одной камере была настолько пугающей, что всего за полгода заштатная каталажка на острове Пинос получила статус образцово-показательной тюрьмы. Начальнику даже выписали надбавку за вредность, но при мысли о том, что в таком режиме придется работать ближайшие пятнадцать лет, он все чаще нехорошо поглядывал на табельное оружие.

Спасение пришло откуда не ждали. Задолбанное Фидельчегом до состояния анабиоза, подпольное руководство Движения 26 июля в Сантьяго потребовало от Батисты выслать команданте в Мексику.

Первую подпись под этой петицией поставил начальник тюрьмы.

Исходник от mvtm:

Эта история случилась, когда Фидельчег только-только начинал работать на Кубе президентом.

Рабочий день у Фидельчега был ненормированный, так что работал он преимущественно по ночам, а днем болтался по улицам и общался с трудолюбивым кубинским народом.

С этой целью трудолюбивый кубинский народ обычно снимали с работы и сгоняли на площадь Революции, где Фидельчег выступал перед ним с зажигательной речью о необходимости ужесточения трудовой дисциплины.

Какое-то время трудолюбивый кубинский народ даже радовался внезапно привалившему выходному, но полгода спустя Фидельчег начал его утомлять.

– Да штожтакое. – вздыхал трудолюбивый кубинский народ, едва завидев на площади Революции представительную фигуру команданте. – Опять Фидельчега принесло. А работать когда?

Мало-помалу посещаемость фидельских лекций снизилась до того, что однажды, явившись на площадь Революции, Фидельчег не обнаружил там ничего, кроме многочисленных надписей.

«Вивафидельчег! – змеилось по стенам близлежащих домов и правительственных учреждений. – Мы тебя любим! Виваляреволюсьон! Сосьялизмо о муэрте! Заранее со всем согласны. Чмоке, трудолюбивый кубинский народ».

Тогда Фидельчег обиделся. Он позвонил Никите Сергеевичу Хрущеву и долго сопел в трубку правительственной связи.

– Дурилка картонная. – увещевал Никита Сергеевич.
– Хто ж так с народом-то работает? Надо, чтоб музыка играла, чтоб буфеты по периметру, чтоб бабам мороженое, а дитям флажки, то есть, наоборот.

– А чо! – бубнил Фидельчег, мусоля эбонитовый кругляш, обгрызенный поколениями государственных деятелей. – Чо, без буфетов, что ли, совсем никак? А как же патриотизм?

– Патриотизьм патриотизьмом, - строго поправлял Никита Сергеевич, - но без буфета, товарищ дорогой, это уже не патриотизьм, а идиотизьм! – и обещал, еслечо, лично помочь с доставкой воздушных шариков.

С тех пор у Фидельчега никогда не было проблем с посещаемостью массовых мероприятий.

Так-то вот.