–  Я знаю, что в тебе нет зла, -- и этого мне достаточно.

Прижавшись к нему, я хотела показать, насколько ему доверяю.

– Не знаю даже, помнит ли еще обо мне Бог! То, что я говорил Самюель на счет церкви, было ничем иным, как ощущением вины. Знаешь, Сократ писал, что осознанный отказ от бессмертия души, не что иное, как оправдание нашим поступкам на Земле. Что мы не должны будем отвечать за свои поступки когда-нибудь. Но ведь это не так.

Я промолчала, понимая, что он не ждет от меня ответа. Он просто хотел, чтобы я знала это.

Еще недавно мне казалось, что почти все картины Калеба воплощают незнакомые места, а оказалось, то таинственное и загадочное место, так часто изображенное на его картинах, всего лишь наш городишко. Мне стало так легко и просто, когда я поняла, что постепенно мне начинают открываться все тайны Калеба. Пусть не совсем все, и путь не так быстро, как хотелось бы... и все же это лучше, чем ничего. Чем глухое Ничего.

Сколько мы стояли так обнявшись, не знаю. Тут я бодрствовала, и внезапно, в следующее мгновение меня начали будить чьи-то заботливые руки, и незнакомые и знакомые одновременно губы, шептать, чтобы я просыпалась. Но мне не хотелось терять сон, в котором я не была беременна, а Калеб не был похож на вампира. Мы были простыми людьми. Только почему-то спустя какое-то время я поняла, что не хочу, чтобы мы были простыми людьми. Я даже во сне не хотела терять вечность, в которой мы будем вместе.

Глава 19. Поездка

БРОДЯЧАЯ

...Дороги длинные не нами придуманы -

Одет в них, как в кружево, весь шар земной,

Но что бы там ни было - легко или трудно нам, -

Мы возвращаемся домой...

(сл. С.Крылова.)

Я только проснулась и, открыв глаза, прислушивалась к звукам с тумбочки, но будильник звонить отказывался. Взяв его в руки, я убедилась в том, что на нем оказывается 2 часа ночи. Так как на улице было светло, ошибался будильник, а не я, и, конечно же, не улица. Гадая, который на самом деле час, я продолжала лениво лежать, глаза мои время от времени закрывались, и я находилась в полудреме.

В дверь постучали, я вздрогнула от неожиданности. Калеб. Забыв все, о чем только что думала, я надеялась, что это он. Я села на кровати, но не произнесла, ни слова, так как сухость в горле не позволяла. Может быть, он подумает, что я уснула, решила я? И начала лихорадочно собираться.

– Ты проснулась?

Но нет, это была всего лишь мама. Ей хотелось знать, спущусь ли я вниз, ведь пришел в гости Грем. Калеб будет через 10 минут, по словам Грема, которые заботливо мне передала мама.

За десять минут мне надо было успеть сделать то, на что всегда уходило полчаса. Хотя нет, поесть я смогу даже когда он придет. Подскочив к окну, чтобы убедиться, что его еще там нет, я замерла на месте - выпал снег! Неужели вчера я пропустила тот момент, когда начался снегопад? Я застонала от мысли, что у меня всегда все некстати. А ведь могла увидеть, как падает первый снег!

Вчера я так и заснула у Калеба на руках, и, проснувшись дома, так и не поняла, как оказалась в своей кровати. Сегодня я ожидала от Самюель слов типа "Я же тебя предупреждала". Но когда я спустилась вниз, настроена она была миролюбиво, шутила и смеялась, Грем так же подтрунивал надо мной, называя "сонной ночной птицей", а я не обижалась. Вчера вечером Калеб открылся мне с еще одной стороны, со стороны веры, раскаяния, самоотверженности и жертвенности. Он смог сдержаться тогда, когда его жажда была очень сильна. Не знаю только, что ее вызвало, но то, что сила воли Калеба огромна, я смогла убедиться воочию. Мне теперь не страшно быть с ним наедине постоянно. И со временем он перестанет бояться нашей близости.

Когда в доме появился Калеб, я как раз говорила с Ричардом по телефону.

– Что тебе подарить на день рождения?

Я задумалась. Единственным подарком, который я хотела от Ричарда, был его приезд. Так как это было невыполнимо, можно задуматься о материальной стороне.

– Может, водный скутер?

Вопрос был невинный и чисто теоретический, но в один миг на меня с обеих сторон вылился такой ушат негодования. Неожиданный смех среди этого, привлек мое внимание. Прислонившись к каминной полке, стоял Калеб. Сложив на груди руки, он внимательно и, в то же время, весело смотрел на меня. Одетый в коричневый вельветовый пиджак и простые элегантные брюки, он не был похож на того школьника в которого я влюбилась. Передо мной стоял мужчина, роскошный и элегантный, не чета мне.

– Это Ричард?
– спросил он.

И так еще не отойдя от того, что вижу его таким красивым, я просто кивнула и покорно отдала ему трубку. Переведя взгляд на Самюель, я увидела в ее глазах не только гордость, но и одобрение. Они вели себя так, словно я выиграла породистого скакуна, которого нужно показать всем родственникам. Грем выглядел не менее гордым, словно этого же скакуна мне и отдал.

Калеб заговорил слишком быстро и тихо, чтобы я могла разобрать хоть слово, и спустя лишь время уловила, что он говорит на каком-то языке, которого я не знаю. И по его лукавому взгляду я поняла, что он поступает так специально. Он смеялся и о чем-то спрашивал моего брата, так продолжалось несколько минут, и, не выдержав, я развернулась и пошла на кухню. Меня снедало нетерпение. Мне хотелось знать, о чем они так долго говорят, если им на речь уходит раза в три раза меньше времени, чем нам, простым людям.

От раздражения я вылила в хлопья сок, и, случайно, чай, но в кухню вошел Калеб, а я так хотела знать, что они там обсуждали с Ричардом, что автоматически принялась есть. Что и говорить, такой гадости мне есть еще не приходилось. Да уж, гордость страшная вещь!

Наблюдая за веселым лицом Калеба, я силилась отгадать, отчего он так светится, и что такого Ричард мог обо мне рассказать. Но лукавые глаза Калеба, блестевшие из-под прикрытых век, не давали мне раскрыть рта, я должна была дождаться, что он сам мне расскажет об их разговоре.