Я говорила сама с собой, успокаиваясь от звука собственного голоса. Я не могла поверить, что все это происходит со мной, и то, что Дрю уже совершенно не Дрю, а какое-то чудовище.

Пробравшись к Оливье как можно более тихо, я принялась трясти ее легонько за плечо.

– Оливье, ну же, очнись...

Она не приходила в себя, по крайне мере, я видела, как вздымается ее грудная клетка, и это несколько утешало. Она была бледна, и все лицо вблизи оказалось побито ссадинами, на руках раны, словно ее тащили, и мне с огромнейшим трудом удалось преодолеть тошноту.

Смотря на нее, я думала, где же их родители, неужели они их не ищут? И если уже очнулась я, Ева и Бет тоже должны были проснуться. Дрю видимо усыпил и их тем же самым лекарством, что и меня. Может, они додумаются позвонить в полицию? Или хотя бы родителям Бет, ее отец некоторое время работал пожарником, он должен знать, что делать в такой вот ситуации. И если хотя бы одна из них успела разглядеть Дрю, то полиция должна знать, кого искать. По крайней мере, такие мысли оставляли нам с Оливье надежду остаться в живых. Я плохо разбирались в медицине, и, смотря теперь на раны Оливье, не могла понять, насколько они серьезны. А что если она потеряла много крови?

Мой желудок больше не смог выдерживать того запаха, что исходил от Оливье и вида ее израненного тела. Меня вырвало, и когда я смогла подняться с колен, началась новая судорога, еще болезненней предыдущей.

Полежав недолго на полу, я принялась вновь тормошить Оливье. Поднявшись на ноги, я прислушивалась к звукам в доме, но ничто не показывало возращение Дрю. Я попробовала развязать веревки, сковывающие руки Оливье, но давалось мне это с трудом, от ее крови пальцы мои скользили. Я была даже готова грызть проклятые веревки!

Но вдруг я ощутила, что Дрю стоит у меня за спиной. Заставив себя улыбнуться, я повернулась к нему лицом, но Дрю не обмануло мое спокойствие. Лицо его потемнело от гнева, и, не сводя глаз с меня, он сжал руку в кулак. Я знала, что последует, и не могла ничего сделать, только следить за тем, как приближается его рука.

Удар сбил меня с ног, и на долю мгновения я провалилась в блаженную темноту. Удар ногой в живот вернул меня в реальность, и болезненное ощущение и вскрик, лишили мои легкие воздуха. Как рыба, выброшенная на берег, я хватала ртом воздух, а он будто бы не шел. Наконец с трудом вздохнув, я поняла, что Дрю уже довольно давно разъяренно орет.

Я потрясла головой, во рту было сухо и горло саднило. Мне уже не казалось, я знала наверняка, что с детьми что-то твориться. Моя беременность протекала хорошо, но врач предупреждал меня о возможности осложнений, так как я слишком маленькая для двоих детей. После стольких падений и такого оглушающего удара, с ними должно было что-то произойти. Об этом говорили болезненные конвульсии.

Дрю не дал мне времени достаточно опомниться. Он схватил меня за горло, сжимая достаточно сильно, чтобы мне стало трудно дышать. Я услышала его глухой, злой голос:

– Ты сделала только хуже, желая ей помогать. Она грешница, и с ней нужно поступить соответственно. Ты только ускорила процесс!

– Ты псих! И сам прекрасно знаешь, что она не грешница. Это ты больной и озлобленный!
– Гневно выкрикнула я, понимая, что так он проверяет свою власть надо мной.

– Раз я псих, меня не должны волновать твои слова и суждения. Как жаль, что ты не понимаешь! Все, что происходит, только ради тебя.

Дрю упал на колени возле меня, и я невольно задвигалась подальше от него, и тут же уперлась в какую-то дверь. Он протянул ко мне руку и властно захватил прядь волос, насмешливо потянул ее на себя. От боли я поморщилась, но не стала радовать его болезным стоном, готовым вырваться из моего измученного горла. Я до сих пор ощущала тяжесть, где его пальцы сдавливали гортань.

– Хочешь знать, какой я псих, любимая?

Он схватил мою ногу и, подтащив назад к стулу, заставил встать около Оливье на колени. В его руках появился канцелярский ножик. Инстинкт самосохранения заставил меня закрыть глаза. Вслед за тем я почувствовала, как на меня хлынула горячая, липкая кровь, и едва сдержалась, чтобы не разразиться пронзительными криками. Сжавшись у ножки стула, я расширившимися от ужаса глазами наблюдала за происходящим. Дурной сон, только глупый, дурной сон! То, чему я была свидетельницей, в действительности происходить не могло. Я ничего не чувствовала, а тело занемело, стало как деревянное. Я была рада этому: только бесчувствие и беспамятство могло избавить от ужасных воспоминаний.

Опустив голову, я увидела, как по моим рукам стекает кровь. На пол вдруг безжизненно скользнула рука Оливье, и кровь полилась по ней горячей струйкой. Мне даже чудилось, как я вижу пар.

Я ощутила, как кровь отхлынула от лица. Но криков не было. Я просто онемела от ужаса.

Бежать!!! Одна мысль стучала в висках, а я старалась не замечать, манипуляции Дрю над бездыханным телом сестры. Я просто не могла поверить, что он только, что ее убил. Убил!!!

Не задумываясь, я вскочила на ноги, и страх сделал меня необычайно подвижной и живой, сердце билось в несколько раз быстрее, и разгоряченная кровь в моих жилах придавала сил. Наткнувшись на дверь, я бросилась в нее, и, не осознавая, что делаю, кинулась вверх по лестнице.