Шрифт:
Впрочем, затянутых — это громко сказано, потому что ткани этой было не столь много…
Охранник провел посетителя по узкой спиралевидной лестнице и остановился перед массивной черной дверью. Возле нее, почти слившись со стеной, сидел молодой человек в таком же черном пиджаке, как у первого.
Он вопросительно взглянул на поднявшихся по лестнице мужчин.;
— Это к Борису Сергеевичу, — пояснил верзила в золотых очках.
Молодой человек поднялся, несколькими точными движениями обыскал мужчину в сером и, утвердительно кивнув, снова уселся на стул, переведя взгляд на танцующих несколькими метрами ниже девушек в беседке.
…Все звуки как отрезало, когда за спиной посетителя «Карамболя» и его проводника затворилась дверь.
Они очутились в небольшом помещении, обитом мягкой зеленой материей. Посреди зала стояли два бильярдных стола. Чуть дальше находились стойка бара и стеклянные стеллажи, уставленные разнокалиберными бутылками.
В помещении находился только один человек. Он склонился над бильярдным столом и метил кием в желтый шар.
— Здравствуй, Борис, — сухо сказал вошедший.
Тот поднял голову и жестом приказал охраннику выйти.
— Чему обязан, Константин Ильич? — проговорил он, когда они остались одни.
— Ты не дури, Карамболь, — произнес Малахов (а это был именно он). — Сегодня я узнал, что в день своей смерти мой сын звонил тебе.
Это верно?
Карамболь отложил кий и присел на краешек стола. Это был молодой человек лет около двадцати восьми, с правильными чертами лица и гладко выбритым — вероятно, под бильярдный шар — черепом очень правильной формы.
Владелец клуба выглядел вполне респектабельно.
Ведь даже некоторые академики имеют такие же гладко выбритые — как отполированные — головы.
— Да, — коротко ответил Карамболь на вопрос Константина Ильича.
— Почему же ты не сказал мне?
— Так он не сказал мне ничего существенного. Просил о помощи. Кроме того…
— Что — кроме того? — резко спросил фээсбэшиик.
— Кроме того, он просил, чтобы я ничего не говорил вам. Вот так.
— Теперь это не имеет значения, — горько отозвался Константин Ильич. — Что он говорил тебе конкретно?
— Он просил навести справки… кто может отслеживать его, названивать по телефону с явно угрожающими намерениями. Причем не приводил ни одного конкретного факта. Я сказал, что у него мания преследования, на что он начал орать на меня и говорить, что я заодно с его отцом, то есть с вами, Константин Ильич.
Что все мы хотим его смерти. Вы — якобы за то, что он позорит ваше имя, балуясь наркотиками и периодически попадая к ментам, с которыми вы не в самых лучших отношениях. За то, что пришлось закрыть два уголовных дела — другое на него лично, одно на двоих — Антона и Олега Осокина. И все за наркоту.
— Ты неплохо информирован, Борис, — холодно сказал Малахов.
— Если бы я был плохо информирован, то вряд ли бы жил на белом свете. Я говорю не конкретно по делу Антона, а вообще.
— Понятно. А за что же, по мнению моего сына, ты хочешь его смерти?
Карамболь замялся.
Малахов ждал с каменным лицом и угрюмой складкой на переносице. Углы его жесткого рта опустились, отчего выражение лица приобрело особо мрачный, можно сказать, даже зловещий оттенок:
— Ну?
— Вы понимаете, Константин Ильич, поведение Антона в последние дни его жизни отличалось неоднозначностью. Я бы даже сказал, неадекватностью..
— Ты мне тут мозги не канифоль, Борька, — жестко перебил его Малахов. — «Неадекватностью»! Базар у тебя поставлен, конечно, недурно, дай бог многим из моих подчиненных такой, но только сейчас ты совершенно напрасно расчехляешь мне эту откровенную туфту. Сказать тебе, почему Антон имел основания подозревать даже тебя, несмотря на то что вы знакомы с детства?
— Я…
— Молчи! Ты прав: поведение Антона стало неадекватным. Опасным. А почему? Потому, что он употреблял наркотики. И у меня есть веские основания считать, что толкал ему их именно ты!
— Но…
— Вероятно, — с металлическими интонациями перебил первый зам УФСБ Питера, — он не расплатился с тобой за них и опасался, что ты станешь трамбовать его.
— Конст… Константин Ильич!
— Более того, я уверен, что вся компания Антона: Валентин, Олег, этот новый парень, Илья, — сидели на наркодотациях от тебя. Ты впаривал им наркоту, на которую у них явно не хватило бы денег! Ты не ждал, что они отдадут деньги… значит, ты ожидал, что они вернут тебе должок чем-то иным! Чем?