Более удобной оказалась возникшая параллельно с кормлениями поместная система, хотя разработка норм поместного права отставала от практики. Да и само «право» в данном случае было скорее не юридическим понятием, а фиксацией очередных указов царя. Помещик пользовался поместьем, пока мог нести военную службу. Сын его мог получить то же поместье по наследству только в том случае, если по достижении 15 лет он поступал на государеву службу. При записи на службу «новиков» верстали поместным и денежным окладом в соответствии с той малой службой, к которой их сразу же приписывали. Бывало, что за малостью лет верстанного новика отсылали домой в ожидании посильной должности. Государство, являясь собственником поместных земель, взыскивало с них государственную подать. Помещик обязан был взыскивать эти подати в пользу государства, сам же имел право на оброк. Размер поместья, положенного в оклад дворянину, зависел от порученной должности. За каждую очередную должность или важную кампанию поместный оклад мог быть добавлен. И нередко дворяне могли иметь поместья в разных уездах и разной величины. На земле, пожалованной в поместье, могло и не быть селений, и часто владельцы поместий, занятые службой вдали от него, не могли заниматься хозяйством и получать доход, а значит, и выставлять от своих земель вооруженных ратников. С тех пор и возникло стойкое для земельных взаимоотношений на Руси понятие – «дача», т. е. те земли, что давали в качестве поместного оклада.

Славяне в Московском крае. Художник А.М. Васнецов

Ростово-Суздальское княжество в XII в. (по А.Н. Насонову)

Москва в конце XII в. Рис. С.С. Кравченко

По писцовым книгам 1627–1629 гг. и 1646 г. сельцо было записано как «Скрябино а Скорятино а Зюзино тож», а в 1666 г. – лишь «Скрябино Зюзино тож» [175] . Логично сделать вывод, что Скорятино – название более древнее, уже забывшееся к середине XVII в.; Скрябино – более устойчивое, возможно, потому, что существовало позже Скорятина, но значительно дольше, чем Зюзино.

Селений с названием Скорятино в окрестности Москвы, в долинах Волги и Оки, немало. В частности известно упомянутое в Никоновской летописи село Скорятино в Ростовской области [176] , близ которого, у Св. Покрова, в 1436 г. произошла битва войск великого князя Василия Васильевича и князя Василия Юрьевича Косого. Несмотря на хитрости, предпринятые Косым, полки его были разбиты, Косой захвачен и ослеплен, а Василий Васильевич вернул себе великое княжение, отнятое у него еще отцом Косого, галицким удельным князем Юрием Дмитриевичем, несколько лет боровшимся с Василием II за власть.

В писцовых книгах начала и середины XVII в. в Дмитровском уезде отмечено сельцо Скорятино с владельцем Иваном Скорятиным, а рядом в алфавитном указателе записаны и другие Скорятины – владельцы соседних селений [177] .

Иван III раздает поместья. Миниатюра XVI в.

Однако в Московском уезде к XIV–XV вв. не отмечалось никаких известных родов с фамилией Скорятины среди княжих служилых людей, которым могло быть дано поместье близ Москвы. Логичнее сделать вывод, что Скорятино – это изначальное самоназвание селения, и произошло оно не от фамилии владельца, а от древнего русского слова скорб, скарб – шкура, пушной товар, кожа. Ведь вокруг были необъятные леса, зверья вятичи добывали немало. Кстати, и слово скрябать (по Далю) в значении «шаркать обувью» возникло именно по отношению к кожаной обуви, тогда как лапти не стучат и не шаркают. Да и происходит оно от скора (кожа). Может быть, жил здесь потомственный мастер-скорняк, специалист по выделке шкур добытых в окрестных лесах зверей, по шитью шуб и кожаной обуви.

Скряба – довольно часто встречавшееся прозвище в среде русских служилых людей, а потому и отмеченное в различных документах. От этого прозвища производится фамилия Скрябин и название селения Скрябино. Оно могло возникнуть от прозвища или фамилии и местного управителя вятичей, не оставшегося в каких-либо документах, и владельца этих земель из служилых людей, получившего в XV в. селение в качестве поместного оклада.

Фамилия Скрябины в XV в. появлялась в двух известных родах. Один – из рода мелких смоленских князей Фоминских, живший в середине XV в. Щавей, сын Григория Скрябы. Великий князь Симеон Гордый женился на смолянке Евпраксии, но развелся с ней и отослал в Смоленск к отцу, который выдал ее замуж за князя Федора Красного Фоминского. Федор Красный и его сыновья служили в Москве. Старшие сыновья, Михаил Крюк и Иван Собака, при великом князе Дмитрии были боярами. При великом князе Василии Дмитриевиче были в боярах Борис и Иван Михайловичи Крюковы и Семен Трава Иванович Собакин. В следующем поколении Фоминские по неизвестной причине выбывают из боярской среды, но как князья поддерживают связи с верхами служилого класса. Видным и богатым человеком был внук Семена Травы – Иван Иванович Салтык Травин. Но при неизвестных обстоятельствах он подвергся опале, его «двор» был распущен и послужильцы «испомещены» великим князем Иваном III в Новгороде. Щавей был правнуком боярина Семена Ивановича Травы Собакина. Он был казнен в декабре 1497 г. в числе сторонников Василия, старшего сына великого князя Ивана III. Приближенные Василия, узнав о намерении Ивана III объявить своим наследником внука Димитрия, советовали Василию уехать из Москвы, захватить государеву казну и над князем Димитрием «израду учинить». И хоть Щавей Скрябин являлся чуть ли не случайным участником заговора, ему в числе других советников наследника отсекли голову на Москве-реке [178] .

Другой Скрябин – из старомосковских бояр Морозовых. Прозвище Скряба имел Тимофей Игнатьевич Морозов. Его факсимиле не раз встречается в документах конца XV в. – например, в духовной Ивана Ивановича Салтыка Травина от 1483 г., которая завершается припиской: «А приказ весь и дати и взяти и по душе поправити Михайло Яковлич Русавка, да Тимофей Игнатьевич Морозов, да троецкий староста Филофей» [179] . В 1485–1490 гг. он упоминается как «муж на суде» у князя Ивана Юрьевича Патрикеева, где за «землю Федотовскую Немцова в Московском уезде» «тягался пречистые Симоновского монастыря архимандрит Зосима, и за всю братью Симоновских старцев, с Ивашком Саврасовым» [180] . В «Грамоте Г.И. Киселева митрополиту Зосиме с обязательством не осваивать и не отчуждать пожалованной ему в пожизненное владение пустоши Пертовской, в Муромском у.» значатся подписи двух послухов, в том числе Тимофея Игнатьевича Скрябы [181] . По прежним обычаям, важные документы заверялись подписями послухов. По Далю, послух – свидетель, показатель перед судом.

Сын Тимофея Игнатьевича Иван Тимофеевич Скрябин упоминается в Разрядах как воевода удельного князя Дмитрия Ивановича, который «из Северы» во главе большого полка ходил «воевать на литовские места» в июле 1507, а затем и в 1508 г. [182]

Алексей Иванович Скрябин в Разрядах отмечен среди других детей боярских «у постели» на свадьбах: в декабре 1547 г. – Ивана IV Васильевича и Анастасии Романовны, а в 1548 г. – брата великого князя Юрья Васильевича [183] . Через четыре года его назначили головой в Карачев (7063), еще через три – наместником Новгорода Северского (7065), а в 7068 г. (1559) он был воеводой в Вышегороде [184] .

Двор удельного князя. Художник А.М. Васнецов

О смерти Алексея Ивановича сообщается в летописи. В 7068 г. (октябрь 1559) «писал из Юрьева к царю и великому князю боярин князь Ондрей Иванович Ростовской с товарыщи, что маистр Ливонской сбрался съ людми своими и заморских немец нанял и, не дождався сроку, на колко их государь пожаловал, за месяц до Ноября перваго числа пришел в государеву землю в Юрьевский уезд въ Сангатьскую мызу войною». Среди воевод, посланных к Юрьеву под началом бояр, был и воевода из Вышегорода Алексей Иванович Скрябин, стоявший во главе сторожевого полка. В декабре, когда полки перемещались под Юрьев, «...приходили немцы на них, Мошкалка [трегоротцкой князець. – С. Я.] со многими людьми, да их истоптал; и воеводу Олексея Ивановича Скрябина убили, и детей боярских дватцать человек убили да тритцать человек боярских людей» [185] .