Кстати, хочется отметить, что у ополченца Ивана Александрова сына Гусева из Отечественной войны 1812 г. оказались достойные потомки и в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. В 1943 г. под Сталинградом погиб Михаил Михайлович Гусев (пятого поколения); воевали его племянники – Виктор Семенович и Николай Семенович Гусевы. А в 1942 г. ушла на фронт и их 20-летняя сестра Лиза, прошедшая в батальоне связи от Брянска до Бреслау.

Несмотря на прошедшую по селу французскую армию, к следующей ревизии 1816 г. в селе оказалось больше крестьянских дворов – 34, но живущих в них крестьян – лишь 111 мужчин и 108 женщин. В Изютине дворов стало уже 9, а в них 14 крестьян и 20 крестьянок. Дворовые люди, жившие в селе, не имели обычно своих отдельных изб, а размещались в хозяйском доме и в его службах (коровнике, конюшне, оранжереях и т. п.); мужчин было 63, а женщин 53.

При селе Зюзине Ирина Ивановна завела полотняную фабрику, скорее всего, обеспечивавшую своей продукцией нужды всех деревень ее огромного владения. (Кстати, при селе Лаишевке Симбирской губернии у нее была суконная фабрика.)

Бекетова использовала давнее умение зюзинских рукодельниц – прядильшиц, ткачих. Женщины села Зюзина, как отмечалось в различных отчетах, «прядут лен и шерсть, ткут холсты и сукна для своего употребления» (при графине А.Б. Прозоровской в 1773 г.) [571] , упражняются «в прядении шерстяных петинок на продажу» (при Бекетовой в 1800 г.) [572] . Кстати, это умение не угасло с годами – в конце XIX в., когда земство стало поддерживать и фиксировать кустарей-ремесленников, в Зюзине оказалось 32 семьи (как промышленные единицы), в которых женщины занимались ручным вязанием (а всего в селениях волости была 41 такая единица) [573] .

Судя по записям в метрических книгах, в 1812, 1817, 1820 годах в Зюзине подолгу жил Платон Петрович (и тоже держал здесь своих дворовых людей).

Иван Петрович Бекетов с 1800 по 1820 г. жил не только в своем загородном доме в селе Троицком-Черемушках, но и в селе Зюзине: в обоих местах он постоянно держал принадлежащих ему дворовых людей.

Новоспасский монастырь, в котором похоронены члены семьи дворян Бекетовых

Как и старший брат Платон, Иван Петрович интересовался историей России, собирал много редкостей и написал несколько трудов по нумизматике, став членом Общества истории и древностей российских.

После смерти матери, скончавшейся 31 октября 1823 г. в возрасте 80 лет и похороненной в Новоспасском монастыре рядом с могилой мужа [574] (там впоследствии были похоронены и три брата Бекетовых), состоялся раздел имений, по которому село Борисоглебское, Зюзино тож, досталось младшему брату Петру Петровичу, и Иван Петрович там больше не появлялся.

Петр Петрович Бекетов стоит как бы в стороне от своих братьев и сестер. В письмах сестер – и Елены, и Екатерины – к «братцу Платону Петровичу» встречаются высказанные вскользь упреки в адрес «братца Петра Петровича»: не то сказал, не так сделал. По ним можно понять, что неординарность поступков Петра Петровича неприемлема, но привычна издавна, может быть, с детства. Но в чем она заключалась, судить трудно.

Подробные сведения о месте и датах прохождении им службы найти не удалось, но известно, что в 1796 г., в 24 года, Петр Петрович был обер-провиантмейстером (обер – старший; лицо, ответственное за обеспечение военных провиантом). Чин относился к IX классу, лица этого класса назывались «ваше благородие».

В ноябре 1796 г. состоялся полюбовный раздел имения, оставшегося после Петра Афанасьевича Бекетова, между его вдовой Ириной Ивановной и детьми (тремя сыновьями и двумя дочерьми-девицами). Надо заметить, что владелицей села Зюзина была Ирина Ивановна, и это село не входило в состав делимого имущества. Петру Петровичу в результате отошло несколько маленьких деревень в Костромском и Симбирском наместничествах (160 душ дворовых и крестьян мужского пола) да 39 тыс. руб. – часть от стоимости московского дома, доставшегося при разделе Ивану.

После скоропостижной смерти в ноябре 1796 г. Екатерины II на российский престол вступил ее 42-летний сын Павел Петрович. С юношеского возраста цесаревич увлекался историей рыцарства и высокими воинскими подвигами. Его идеалами были рыцарские добродетели: мужество, великодушие, защита слабых и обиженных. Поэтому орден рыцарей-госпитальеров Св. Иоанна Иерусалимского, известного более под именем Мальтийского, не только интересовал Павла, но и снискал к себе его особое расположение. По вступлении на престол император Павел с энергией принялся за укрепление ордена. Вскоре он заключил выгодную для ордена конвенцию, принял специальное посольство от Великого магистра ордена и после торжественной аудиенции объявил о своем намерении учредить российское приорство. Со временем он хотел создать в России рыцарское сословие, наподобие того, какое существовало некогда в Западной Европе. А когда Наполеон занял Мальту и французские революционные власти объявили орден распущенным, рыцари, собравшиеся в Петербурге 15 августа 1798 г., признали прежнего Великого магистра недостойным носить этот титул и постановили просить Павла о принятии им звания Великого магистра всего ордена. Павел с радостью согласился принять этот сан и принялся за организацию ордена в России, издав для этого ряд указов и манифестов.

В частности, для российских дворян, кавалеров ордена, были созданы 98 государственных командорств Великого Российского православного приорства, в котором Великим приором являлся цесаревич Александр. А с теми, кто пожелал учредить личное командорство, были заключены договора о родовом командорстве. Имение, потребное для учреждения родового командорства, должно было приносить не меньше 3 тыс. руб. дохода, с которого в казну ордена ежегодно платилось по 10% пошлины, причем на учреждение родового командорства каждый раз испрашивалось высочайшее разрешение. Родовые командорства были наследственными; вместе с правом владеть родовым командорством к наследнику учредителя переходило и право носить командорский крест (золотой восьмиугольный крест, покрытый белой финифтью) и соответствующий мундир.