Когда коляска подъехала к домику на Неглинной, молодая женщина прошла вперед, чтобы подготовить старушку, а Силантий взял на руки слабую для самостоятельного передвижения Дашу.

– Боже мой, внученька! – заахала Пульхерия Андреевна, увидев Дашу, поящуюся на руках извозчика. – Несите ее скорее прямо в спальню.

– Успокойся, бабушка, теперь мне уже лучше, – тихонько проговорила Даша, а Силантий страшно смутился из-за того, что придется ему топать в сапожищах через господские горницы.

Старушка захлопотала вокруг внучки, плача и смеясь одновременно. Катенька пока вышла, чтобы ей не мешать, и расплатилась с извозчиком. Сей прохвост хоть и получил денег от барина, все едино не отказался. Вернувшись в дом, чтобы объясниться с Пульхерией Андреевной, женщина застала старушку уже в гостиной.

– Она спит, – тихонько сказала та, словно боялась все еще потревожить внучку. – Катерина Дмитриевна, я так благодарна вам, что вы ее отыскали. Скажите, что же в ней случилось и где вы ее нашли.

– Нашла я ее в одной подмосковной деревеньке, в Дубово. А вот что с ней случилось, я до конца не знаю. Вы меня простите, Пульхерия Андреевна, но я и сама устала. Позвольте, я сейчас поеду домой и заодно пришлю Даше своего доктора, а вечером снова навещу вас. Вот тогда мы обо всем и поговорим. Надеюсь, внучке вашей станет легче, и она тоже сможет нам все рассказать.

– Я с нетерпением буду ждать вас.

Добравшись домой, Катенька первым делом написала записку доктору Синицкому и послала к нему Данилыча. Потом велела горничной приготовить ванну и с наслаждением вымылась. Тем временем Груня уже подавала обед. Немного поев, молодая женщина ощутила страшную усталость. Только оказавшись дома, она поняла, в каком напряжении находилось последние два дня. Катенька улеглась в постель, велев горничной разбудить себя часам к пяти.

Впрочем, проснулась она совершенно самостоятельно, чувствуя себя отдохнувшей, посвежевшей и готовой на новые подвиги, словно это и не она совсем недавно тряслась в темном погребе от холода и страха. Вот теперь вполне можно было ехать к Беретовым для длинных разговоров.

Пульхерия Андреевна попросила Катеньку пройти в спальню внучки, так как той доктор запретил вставать, однако сначала старушка спросила:

– Катерина Дмитриевна, этот ваш доктор мне очень понравился. Сразу видно, что толковый, не из этих, нонешних… Но что за странные вещи он говорил, будто бы Дашеньке надо специальное лечение, чтобы отвыкнуть от наркотиков? Я ничего не могу понять. Согласна, внучка моя характер имеет взбалмошный, но до такого она никак не могла докатиться.

– Увы, Пульхерия Андреевна, – пришлось Катеньке подтвердить слова Синицкого. – Это правда, ваша внучка примерно месяц принимала эту отраву, а последние дни и вовсе была в беспамятстве от больших доз. Но не спешите ее бранить, она не виновата. Ее обманом втянули в это дело. Сначала она и не знала, что ей дают, а потом уже просто не осознавала.

– Как же это случилось?

– Я вам уже говорила, что знаю далеко не все. Только сама Даша может вам все рассказать, и я очень надеюсь на ее откровенность.

– Ну так идемте же к ней. Она сейчас не спит и вполне хорошо себя чувствует после того, как доктор дал ей лекарство. Думаю, что моя внучка просто обязана все вам рассказать, ведь вы столько для нее сделали.

Даша полулежала в постели, опираясь на высоко взбитые подушки. Рядом с ее кроватью были поставлены кресла и стоил маленький накрытый для чая столик. Девушка выглядела значительно лучше, чем утром, и приветливо улыбнулась Катеньке.

– Дарья Ивановна, – обратилась к ней Карозина. – Я очень прошу вас рассказать все, что с вами случилось, начиная с вашего знакомства с поручиком Давыдовым. Поверьте мне, что это чрезвычайно важно. Как ни тяжело вам это будет услышать сейчас, но думаю, что вы и сами уже догадались, что стали орудием в руках преступников и помогли им похитить ожерелье генеральши.

– Боже мой! – охнула старушка Беретова, а Даша побледнела, постепенно начиная понимать, что это не страшный сон, а реальность.

– Я все расскажу, прости меня, бабушка…

…Дашенька Беретова очень любила гулять на Патриарших прудах. Как-то погожим осенним днем ее окликнул красивый молодой офицер:

– Барышня, это не вы уронили? – сказал он протягивая ей роскошную хризантему.

Она, конечно же, не роняла цветка, но ей так понравилось необычное и ужасно романтичное начало знакомства, что она взяла цветок, улыбнувшись офицеру. Тот пошел рядом с ней и стал постепенно ее обо всем расспрашивать, отрекомендовавшись Владимиром Николаевичем Давыдовым. Дашенька и сама не заметила, как выложила ему о себе буквально все, вплоть до того, чего боялась в раннем детстве.

Поручик был страшно мил, нисколько над ней не смеялся, рассказывая в ответ забавные казусы из своей жизни. А когда девушка сказала, что ей пора домой, он испросил позволения ее проводить, а проводив, уговорил встретиться вновь. Хотя Дашеньку и уговоривать-то особо не пришлось.

Всю ночь она провела без сна в местах о красавце-поручике. Она едва дождалась дня следующего свидания. И снова Давыдов был очень мил и заботлив, обращаясь с девушкой самым галантным образом, а через несколько дней признался ей в любви. Дашенька была счастлива, как никогда. Она представила его своей бабушке, которая так же была очарована молодым человеком. Когда же он попросил у старушки руки ее внучки, то она с радостью дала свое благословение. О лучшей партии для Дашеньки Пульхерия Андреевна и мечтать не смела. Теперь поручик стал бывать в доме Беретовых на правах жениха.