Поскольку все равно требовалось убить время, я пошел на пляж. Некоторые из приезжих купались. Да, конечно, вода была относительно прохладной, но лишь относительно. В наших среднерусских реках и водоемах она становится такой не раньше июня, а здесь пожалуйста: начало мая, а ныряй сколько душе угодно без риска отморозить задницу или простудиться.

Я и нырял. Потом валялся на теплой, а не прожигающей шкуру до волдырей гальке. Снова нырял. И снова валялся. И так часа два. Невдалеке расположилась компания: белые как известка двое парней и три девушки. (Впрочем, наверное, я и сам бы выглядел не лучше, кабы не был смугл от природы.) Они тоже купались, а девушки вдобавок еще и звонко визжали, потому что ребята за руки-за ноги поочередно швыряли их в воду, сердились и барабанили своих "мучителей" кулачками по чему придется, однако, вырвавшись, далеко не убегали, а снова давали себя ловить и швырять этим, как они громогласно выражались, "дуракам".

Я завистливо вздохнул — молодо-зелено! — и отвернулся. Но когда один из парней подошел ко мне и пригласил на партейку "подкидного" (не хватает шестого), отказался.

Да ну их, думал я, с достаточно сложными чувствами вспоминая бедную Анастасию. Правда, потом, продолжая наблюдать за компанией краешком глаза, сообразил, что скорее всего ребята решили таким образом захомутать кавалера для третьей, в некотором смысле "лишней" девушки. Это открытие малость успокоило, но не тронуло. Не нужна мне сейчас девушка. Ни лишняя, ни нелишняя. Да и я — на кой я этой девушке нужен? Ничего, до вечера времени достаточно, еще успеет кого-нибудь закадрить.

Ощутив легкий голод, я встал, оделся и пошел искать кафе. Нашел, немного пожрал и, посмотрев на часы, направился через дорогу к стоящей несколько на отшибе скамейке. Присел, достал телефон и набрал домашний номер Маргариты. Тишина, там уже никого. Что ж, придется по другому номеру.

На сей раз трубку взяли почти моментально.

Грубый мужской голос:

— Алло!

— Мне Владимира Евгеньевича.

Трубку прикрыли ладонью, но я все равно слышал какие-то крики. Видимо, "паучата" звали к телефону своего драгоценного Паука.

Дозвались.

— Слушаю! — Голос дребезжащий, напряженный и сердитый.

— Это я, — сообщил я и даже сквозь все разделяющие (или соединяющие) нас провода и антенны услышал, как он зло скрипнул зубами и… разразился вдруг таким бурным потоком самой расплощадной брани, что у меня едва уши не отвалились. И казалось, что слюни его возмущения брызжут мне в физиономию через аппарат. Аж появилось желание утереться платком.

Когда он иссяк, я спросил:

— Выступили?

— О…! — Снова мат, но на сей раз одиночный. Последний патрон.

— Слушайте! — возмутился я. — Если можно, по существу. Пока ничего не понял.

Несколько секунд он молчал — похоже, брал себя в руки. Наконец вроде бы взял.

— Вы что делаете?! Что вы себе, пёс вас раздери, позволяете!

— И что же такого особенного я себе, пёс меня раздери, позволяю, Владимир Евгеньевич?! — удивился я.

— Тьфу! — Он плюнул, и отнюдь не символически. — А кто был сегодня в "Голубом поплавке"?

Хоть он меня и не видел, я сделал круглые глаза:

— Где-где? — Потом снова сделал нормальные. — А-а-а, на той посудине. Н-да, шикарный притон…

— Что вы натворили! — перебил Паук. — Нет, вы вообще-то соображаете, что натворили?!

Я вздохнул как Печорин:

— Господи, ну а что уж такого особенного я натворил, а, Владимир Евгеньевич?

Старик снова заклекотал:

— Не прикидывайтесь идиотом! Вы покалечили шестерых! И один не известно еще, выживет ли. За что?!

Я уточнил:

— Это который "не известно еще, выживет ли"? Со лбом, горлом или вилкой?

— О…! — Опять мат. — С горлом!

Я пожал плечами:

— Будем надеяться на лучшее. — Добавил: — Простите, но не пойму я вас. Ваша дочь похищена…

Он заорал:

— Что?!

— То. Но не убивайтесь. Помните, что было начертано на перстне Соломона? "Пройдёт и это". Пройдёт и это, Владимир Евгеньевич, только мне лично обидно: Маргарита исчезла, я как проклятый пытаюсь ее найти, предпринимаю кой-какие шаги — и вы же меня кроете на чем свет стоит!

— "Кой-какие шаги"!.. — проскрежетал он. — Но зачем вас понесло в "Поплавок"?!

— Здрасьте, — хмыкнул я. — А куда же было идти? Во Дворец пионеров?

— Да с чего вы вообще взяли, что Маргарита похищена?!

— Да с того, что утром она вышла от подруги за сигаретами и не вернулась… Ой, простите, может, не следовало говорить, что Маргарита Владимировна курит? Но она не взатяжку.

— Хватит паясничать, — уже тише попросил Паук. — Дальше.

— А что дальше? Но между прочим, у этой Ларисы-то я побывал уже после вашего звонка. Так что вам и без меня было известно, что Рита пропала. А когда я вышел, проезжавший мимо мотоциклист швырнул мне под ноги записку. Прочитать?