Выставила. Сказала:

— Приятного аппетита, — и ушла. А-а, ну коли так…

Когда Лариса вернулась, практически все было уже кончено, и я томно отдыхал, развесив свои годовые кольца на спинке ее мягкого, ну очень мягкого кухонного дивана, как питон, переваривающий антилопу.

— Огромное спасибо, — проговорил я.

Она кивнула:

— Огромное не за что. — Обозрела царящую на столе пустыню. — Ну вот, а вы боялись. — Строго предупредила: — Не трогайте здесь ничего, идите в зал, включайте телевизор и отдыхайте… — И вдруг негромко спросила: — Риту, видимо, вы не нашли?

Я утробно вздохнул:

— Видимо…

Она дёрнула плечом.

— Ладно, идите. Прилягте на тахту, а я пока приму душ. — В ответ на мой заинтересованный взгляд пояснила: — Перед вашим приходом я как раз собиралась принять душ. А вы не хотите?

Я начал расстегивать рубашку:

— Хочу!

Она рассмеялась:

— Ишь, прыткий! После меня. Или хотите до?

Поразмыслив, признался:

— Я хочу одновременно.

В глазах Ларисы заплясали юмористические бесенята, а синхронно с бесенятами заплясали под халатной материей полные груди.

— Оба мы там навряд ли поместимся. Особенно после того как… — И показала на пустой стол.

Я сделал обиженное лицо:

— Так вы это нарочно?

Она подтвердила:

— Конечно, нарочно. — Посерьезнела. — Ну, довольно трепаться, идите, не задерживайте ни меня, ни себя.

Я подчинился.

— Ухожу. Ухожу, о странноприимная! — Ушел. Пришел. Включил телевизор и вытянулся на громадной тахте.

В телеке шло что-то очередное из породы "поля чудес", но я обостренным слухом бдительного пограничника ловил сейчас только звуки воды, доносившиеся из ванной, и по меняющейся интенсивности этих звуков невольно пытался гадать, какая именно из частей пребывающего там роскошного тела и под каким углом подвергается в данный момент более или менее пристрастному омовению. Ох, слушал-слушал, гадал-гадал, — и, чтобы хоть как-то успокоиться, вскочил и заходил взад-вперед.

Наконец звуки стихли, и понемногу кора моего головного мозга вновь начала возвращаться в относительное равновесие с остальными членами.

Вошла Лариса с огромным тюрбаном из полотенца вместо волос.

— Вы что стоите? В ногах правды нет.

— Но нет ее и выше! — неожиданно для самого себя ляпнул я. — Ой! Извините, я совсем не то имел в виду! И вообще, это не я, это…

Она громко расхохоталась:

— Ладно, Нью-Гамлет, топайте в ванную, там всё приготовлено.

Что ж, потопал. Запираться, малость поразмыслив, не стал — а ну как хозяйке что срочно понадобится. Разделся, включил воду, намылился, потерся от души, начал смывать пену и…

И тут вдруг погас свет.

В первый момент я, по привычке видеть во всем только дурное, дёрнулся — и едва не поскользнулся, с трудом удержав равновесие. Однако же во второй…

В общем, обнаружив, что под струями теплой воды уже не одинок, я не стал кричать "На помощь!" и звать милицию. Лишь пробежался, как пробующий новый инструмент пианист по клавиатуре, дабы убедиться в качестве его звучания, пальцами по спине инкогнито. Заодно же пробежался и для того, чтобы прояснить для себя: что сие значит? Случайная детская ошибка или же вполне осознанное взрослое действие? Или — действо.

— Evening,1 — сказал я и со спины поскакал дальше. — Заблудилась?

Мокрая она прижалась к мокрому же мне:

— Нет, просто решила поздороваться поближе.

Я вздохнул:

— Что-то долго собиралась.

— А присматривалась. Здравствуй!

— Ну здравствуй…

Какое-то время после этого наши рты были заняты, а когда освободились, Лариса фыркнула:

— Ой, живот проткнешь!

Я рекламным голосом пояснил:

— "У тебя две дырки…"

— Хочешь сделать третью?! — Она быстро повернулась спиной, наклонилась, но не успел я обрадоваться, как сверху на голову и все остальное хлынул могучий ледяной поток.

Я с ревом отшатнулся:

— Ты что?!

Добрый смех:

— Ничего. Остынь, потерпи до суши… — Опять какие-то телодвижения в кромешной тьме — и вновь да здравствует горячая вода!

Я проворчал:

— А чё ж до суши-то?

Лариса обхватила меня за шею (значит, снова повернулась):

— Хочу там.

— Так ведь можно сначала тут, а потом там, — по-крестьянски здраво рассудил я, но она возразила:

— Знаешь, я девушка крупная, да и ты тоже. Будем здесь топтаться как слоны в посудной лавке — еще ванну свернем.

— Не свернем, — заверил я. — Она крепкая. А что касаемо слонов, то изо всех слоних, с которыми мне когда-либо приходилось встречаться…

— Под душем?

— Везде. Так вот, изо всех слоних, с коими я в той или иной степени имел дело на земле, на воде и в небесах, ты самая грациозная.

Теперь и ее руки забегали по мне.

— Благодарю!

— Правда-правда. Слушай, а твоя основная гражданская специальность случайно не врач?

Она хлестнула меня мокрой гривой по шее.