Все молчали. Глаза воинов были устремлены на то место, где должен был появиться враг. Ночные тени затрудняли наблюдение. К тому же местность густо поросла деревьями. Луна зашла за облако, и мужчины про себя проклинали плохую дорогу и сгущавшуюся темноту.

В мутной дымке неожиданно блеснул металл, и руки солдат мгновенно потянулись к оружию. Передовой отряд Кэмпбеллов в панцирях и шлемах показался на небольшом возвышении и медленно направился к броду. Как только всадники добрались до реки, внимание сидевших в засаде привлек отделанный золотом мундир Аргайлла.

Взгляды всех устремились на командира. Тот улыбнулся и кивнул. Такой щеголеватый фат, как Аргайлл, может стать легкой добычей, даже будь он в центре своего отряда. Но для засады требуется терпение. Тем более что враги превосходят их численностью.

Солдаты Робби терпеливо выждали, пока половина вражеского отряда перешла брод. Все понимали необходимость разделить силы Кэмпбеллов. Неподвижные, безмолвные, они выжидали.

Робби, окруженный родственниками, лежал у самого брода, подсчитывая количество проезжавших Кэмпбеллов. Аргайлл вместе с теми, кто был в центре, неумолимо продвигался вперед. Робби едва себя сдерживал, его так и подмывало броситься в схватку.

— Черт возьми, да поспеши же!.. — прошептал он.

Прошла целая вечность, прежде чем Аргайлл наконец оказался у брода. Робби поднял затянутую в перчатку руку. Сигнал был передан по цепочке. Каждый наблюдал за соседом и повторял жест. Когда Аргайлл оказался на середине мелководья, Робби резко опустил руку и пришпорил коня. Тишину ночи разорвал боевой клич Карров. Сотни воинов, стреляя на скаку, ринулись на Кэмпбеллов из тьмы, словно слуги ада.

У людей Аргайлла едва хватило времени развернуть коней и встретить нападающих. Многие пустили лошадей в галоп и стали трусливо удирать. Те, кого захватили на броде, старались не свалиться под ноги обезумевшим животным. Передние ряды были отрезаны, задние — пытались сражаться. Аргайлл и его стража оказались изолированными от общего боя. Оружейный огонь сменился звоном стали. Врага явно застали врасплох. Стража Аргайлла геройски сопротивлялась, но Карры буквально прорубали себе дорогу, исполненные решимости завоевать свой приз. Первая линия защитников пала. Все были убиты или смертельно ранены. Вторая тоже была сжата стальными серпами. Здесь вершилась не только личная месть Kappa против Кэмпбелла, но и решался исход старой, как мир, вражды между жителями равнин и гор.

Аргайлла и его телохранителя вскоре обезоружили. Когда Робби прижал к горлу Джона Кэмпбелла кончик своей шпаги, наступила мертвенная тишина.

— Отзови своих людей — или я тебя убью! — резко приказал Робби.

Аргайлл понял, что битва проиграна. Теперь он отчетливо осознавал, что ни одна женщина не стоит того, чтобы за нее умереть, и поэтому поспешно велел трубить отход.

— А теперь прикажите своим солдатам возвращаться в Эдинбург, — скомандовал Робби. Аргайлл подчинился.

— До чего же вы благоразумный человек, — заметил Робби, возвращая шпагу в ножны.

Все еще сидя в седлах, мужчины пристально вгляделись друг в друга. Королевский комиссар был вне себя от ярости, но притворялся спокойным.

— А вот о вас этого не скажешь, — холодно бросил он. — Могли бы без особых трудов и очередной мушкетной пули получить назад свои земли. Королева всегда готова простить своих сторонников.

— Мне не нужно королевское прощение, — отмахнулся Робби.

— Где вы набрались этих глупых моральных принципов?

— Не всем же быть политиками.

Взяв повязку у одного из своих людей, Робби принялся обертывать ею поврежденную правую руку. Рукав куртки был разорван пролетевшей по касательной пулей, и недавняя рана опять открылась. Рубашка уже была пропитана кровью.

— Я могу до бесконечности затягивать ваше дело в суде, — пригрозил Аргайдл. — Следовало бы подумать об этом, прежде чем нападать на меня.

— А вам следовало бы подумать, как ваша тщеславная задница выдержит жесткие камни какой-нибудь хорошо запрятанной тюрьмы. Будете сидеть в заточении, пока я не получу все, что пожелаю.

Аргайлла никак нельзя было назвать глупцом. Он знал, что в Шотландии имеется достаточно подземелий, где человек может исчезнуть навсегда.

— И чего ты желаешь?

Робби поднял спокойный взгляд:

— Только того, что принадлежит мне. Я не жаден.

— А если все получишь, тогда что?

— Тогда ты не будешь сидеть в сырой темной дыре, где никто не оценит по достоинству тонкое золотое кружево, — пообещал Робби.

— И что, по твоему мнению, принадлежит тебе?

— Графиня Килмарнок — моя. Держись от нее подальше. А если затянешь наше дело, мы позаботимся о том, чтобы твое пребывание в Шотландии стало крайне неприятным.

— Я могу согласиться сейчас и передумать потом.

— Я тоже.

— Поэтому нужно быть безмозглым болваном, чтобы спорить.

— И поскольку ты в свои годы достиг таких высот, сомневаюсь, чтобы тебя можно было назвать безмозглым болваном.

Облака на несколько минут разошлись, и лунный свет упал на хитро усмехавшегося Аргайлла.