— А мне казалось, это скорее относится к американцам.

— Нет, американцы очень любят иронизировать над собой. Хотя, конечно, американцы очень разные.

— Да и русские разные, — не уступил ему Рад. — Просто у вас, видимо, такой тип знакомых.

— Обменялись мнениями. — Нелли, похоже, готова была вновь рассмеяться, и от смеха ее удерживало лишь обычное женское опасение, что карандаш, которым подведены глаза, может оказаться недостаточно стойким. — Никто из вас не знает чужой натуры.

На десерт было заказано мороженое с фруктовыми сиропами; заполненная его разноцветными шариками большая широкая ваза, поставленная официанткой посередине стола, вызвала общий взрыв ужаса, но уже через десять минут все, что осталось от этой горы холода, — радужно-белесая лужица на дне вазы.

Расплачивался, как вчера, снова Дрон. Весь ланч на четверых стоил чуть больше восьмисот бат, в переводе на американских президентов — немного за двадцать долларов, во столько за такую еду в Москве не получилось бы уложиться и одному.

Искусственная музейная улица, заполненная красноватой гравийной крошкой, дышала деревенской благостью и покоем, реальная бангкокская улица, только вышли на нее из ворот усадьбы, тотчас обдала громким стрекотом суетливых «тук-туков», подвозящих и увозящих посетителей дома Томпсона, обрушилась струящимся от асфальта тяжелым жаром, дохнула смешанным запахом выхлопных газов и пищевой гнили. Стая бездомных собак, лежавшая на противоположной стороне улицы, вдруг поднялась, лениво протрусила на другое место, метрах в пяти от прежнего, и вновь шмякнулась на землю, вывалив набок языки.

— Что, в храм «Лежащего Будды»? — спросил Дрон, обращаясь к Крису.

— Раз вы рекомендуете, конечно, — сказал Крис. Видимо, у них уже был разговор об этом храме, и оставалось принять окончательное решение.

— Еще как рекомендую, еще как! — подтвердил Дрон. Он повернулся к Раду. Глаза его светились предвкушением какого-то особого удовольствия, ноздри примечательного носа раздувались. — Это один монастырь, неподалеку от Главного дворца, где вы вчера были с Нелей. Там храм, где Будда не сидит, как обычно, а лежит. Посмотрим на него — и на массаж. Тайский массаж. Чудо, прелесть! Такая релаксация — неописуемо. Прямо в монастыре там его и делают. А? Не против?

Рад был не против. С какой стати он был бы против.

— За компанию, знаешь же, — сказал он по-русски. Дрон хохотнул. Но подхватывать ироническое иносказание Рада на этот раз он не стал.

— Неописуемая релаксация, неописуемая, — произнес он по-английски.

Обнесенный мощной белой стеной, монастырь снаружи был похож на вчерашний комплекс Главного дворца. И так же, как там, тянули из-за стены к выжженному ультрамарину неба ракетные выи наверший многоцветные ступы.

Около ворот монастыря стояли с десяток молодых, одетых, вероятно в национальном стиле, таек с букетами желтых цветов в руках. Когда Рад с Нелли и Дрон с Крисом, рассчитавшись с водителями «тук-туков», двинулись к воротам, девушки, радостно сверкая глазами и приветливо щебеча, бросились к ним, протягивая букеты. Это было похоже на многократно виденное Радом в детстве и юности по телевизору действо приветствия пионерами партийных вождей на их съездах или на трибуне Мавзолея в дни праздников. Только сейчас в роли партийных вождей выступали четверо европейцев.

Однако девушки были так естественны в своем порыве, так улыбались и щебетали, что и Крис, и Рад невольно протянули руки к цветам. Хотя эти букеты были им не нужны: что потом было делать с ними, так с собой и таскать?

— Не нужно брать цветы. Оставьте букеты, не трогайте, — одновременно, с поспешностью проговорили Дрон с Нелли.

Рад с Крисом отдернули от цветов руки.

— Зараза? — настороженно спросил Крис. Нелли коротко улыбнулась.

— Нет-нет. — Дрон остался серьезен. — Никакой заразы. Что вы, Крис.

— Это просто такая форма нищенства, — сказала Нелли. — Официально нищенство запрещено и очень сурово карается. Они вас ни словом не попросят дать подаяние. Они будто бы продают вам цветы. А вы будто бы покупаете. А то, что вы купили букет, но не взяли — это уже ваше личное дело.

Дрон, подавая пример, достал кошелек, раскрыл и стал перебирать в нем купюры.

— Можно, конечно, и не покупать, но перед входом в монастырь, пусть и буддийский… как не купить? — Он отделил от пачки купюр в кошельке одну, вытащил и подал девушке, стоявшей напротив него. — Двадцати бат будет достаточно. Это для них все равно, как если бы двадцать долларов.