–  От возмездия они не уйдут!

Продолжая наступление, батальоны 248-го гвардейского стрелкового полка атаковали деревни Юрцево и Дубровку, на подступах к Орше. Со своего наблюдательного пункта Некрасов видел, как бойцы первого батальона короткими перебежками продвигались вперед и среди них был гвардии старший сержант Баженов. Укрываясь в воронках, он приблизился к немецкому блиндажу, подполз к нему метров на тридцать и, привстав, метнул в его дверь подряд три гранаты. Это был, конечно, не тот блиндаж, в котором гитлеровцы замучили Юрия Смирнова, а другой, но в нем находились фашисты из 78-й штурмовой дивизии, и им мстил за гибель товарищей, за пытки и изуверства отважный гвардии старший сержант.

Все, что мог, отдал в этом бою и гвардии лейтенант Некрасов. И накануне его рота воевала храбро и умело: уничтожила две огневые точки противника, а под деревней Завьялы - опорный пункт немцев с пулеметным расчетом. А у деревни Дубровка минометчики стреляли особенно метко. Некрасов под яростным обстрелом быстро подготовил данные для стрельбы и передал на огневые, и через минуту-другую грянули все шесть минометов. Снайперски били расчеты Шабанова и Иванова, пущенные ими мины угодили прямо в капониры немцев и уничтожили два миномета противника.

В этих наступательных боях, овладев Оршей и Борисовом, форсировав Березину, наши войска нанесли противнику невосполнимый урон. Была наголову разбита и 78-я штурмовая дивизия немцев, а ее командир генерал Траут был взят в плен.

За бои под Оршей и Борисовом гвардии лейтенант Некрасов получил заслуженную награду - орден Отечественной войны II степени.

Командир полка гвардии подполковник Зубченко уже отправил наградной лист в дивизию, а Леопольд шагал на запад, и бессонная боевая дорога вела его по селам Белоруссии к широкому Неману. Он не знал отдыха, марши сменялись схватками, бои - новыми походами, и это действительно составляло сплошной «спурт», о чем и писал он своим друзьям. Конечно, Некрасов шутил, как нередко, но была в этой, как и во всякой другой шутке, доля серьезности. Может, тот юношеский спортивный пыл, закалка, стремление преодолевать трудности и неудачи помогли ему вынести непрерывное напряжение, испытанное им в летних боях сорок четвертого года. А боевая ярость, ненависть к врагу, испытанные под деревней Шалашино, определили и его новые боевые дела, которые он вскоре совершил вместе со своим товарищем-пехотинцем гвардии старшим сержантом Баженовым и ординарцем Терентием Коротковым.

Глава восьмая. «Сорвиголова»

1

Неисповедимы пути матушки-пехоты.

В летнем наступлении сорок четвертого года Городокская дивизия находилась поистине в центре исторических событий. Участвуя в операции «Багратион», она активно способствовала освобождению Орши, Борисова и Минска. Прихотливая военная судьба бросала ее и на обочины исторических дорог, готовила тяжелые испытания в стороне от них, у безвестных деревенек, названия которых не публиковались в сводках Совинформбюро.

В первых числах июля части 83-й гвардейской дивизии возобновили преследование противника. Наступая, они то и дело схватывались с сильными вражескими арьергардами и на отдельных участках отражали злейшие контратаки танков и пехоты. «А идти стало трудно, - писал Леопольд.
– Ужасно трудно! Немец, чувствуя за своей спиной Пруссию, ожесточенно сопротивляется, я бы сказал больше - озверело…»

…Несколько часов подряд первый батальон дрался за деревню Родзевичи, уцепившись за ее окраину, дальше не мог продвинуться ни на шаг. Некрасов, как и вся его рота, был утомлен до предела. Но, как говорят про нашу пехоту: она пройдет сколько можно, а потом еще сколько нужно. Вот и гвардии старший лейтенант - в июне он был повышен в звании - продолжал работать. Он приказал занять огневую позицию на опушке смешанного леса и, пыхтя короткой трубочкой, пронаблюдал, как изнеможенные командиры расчетов Воронков, Шабанов, Иванов Иван и Иванов Василий, молодой командир рядовой Федор Тасьмук, руководя подчиненными, принялись отрывать окопы для минометов.

–  Я пошел, - кивнул он командиру первого взвода лейтенанту Дружинину.
– Ты - старший на огневой.

–  Как всегда, - ответил немного медлительный Дружинин.

Минут через десять Леопольд встретился с командиром батальона и получил задачу:

–  У них самые активные четыре точки, - сказал комбат.
– Особенно два станкача. Убери!

–  Есть… Я вперед…

Вскоре вместе с Терехой он добрался до роты гвардии старшего лейтенанта Борисова - редких окопов, которые едва успели отрыть стрелки. Он любил выходить в эту роту, с ней все удавалось, к тому же там находился и гвардии старший сержант Баженов. Тот уступил ему свой окоп, и Леопольд приступил к работе. За десяток минут отыскал четыре наиболее опасные огневые точки, понял, какие «станкачи» мешают стрелкам. Они действовали хитро: били из подворотен, сараюшек, меняя огневые позиции. Рассчитав исходные данные для стрельбы, Некрасов послал первую мину метров за пятьдесят дальше немецких позиций, в глубину их обороны, а затем перенес огонь поближе. Целый час охотился за пулеметчиками, сжимал огневой мешок, пока точные «мячики», по его словам, не угадали прямо в расчеты «станкачей» - и те замолчали навсегда.

Леопольд догадывался, что немцы не пустили в дело главные силы, ждал контратаки. И тогда комбат выкрикнул в трубку: «Гляди на опушку - машины, бронетранспортеры». Он уже видел их. Теперь не приходилось экономить боеприпасы. Глухие хлопки выстрелов сливались, повторяясь через две-три секунды. Минутами небо над его головой становилось черным от летящих друг за другом мин. То был истинный шквал огня. Кончились запасы своих мин, ездовые Лисовенков и Жигер доставили трофейные, и те, окрашивая небо в красный цвет, полетели в немцев.

Контратака была подсечена, но все-таки состоялась. По инерции цепи гитлеровцев и один бронетранспортер достигли Родзевичей, но не успели соединиться с теми, кто засел в деревне, как с фланга кинулась рота Борисова.

–  Пошли, - вынув из кобуры ТТ, приказал Некрасов Терехе и крикнул в трубку: - Меняю НП!

Иначе он не мог, должен был видеть, что происходит за деревней. Там старший лейтенант застал такую картину. На истоптанной траве вразброс лежали убитые и раненые немцы вперемешку с нашими. У крайней избы приткнулся боком зеленый, в пятнах камуфляжа бронетранспортер. Экипажа не было - бежал или погиб. Они достигли бронетранспортера одновременно - Некрасов и Баженов - и переглянулись. Позже оба признали, что мысль эта пришла им в голову разом. Машина была целехонька. Броня источала жар, струйка пара поднималась над радиатором.