Но наряду съ подобнымъ «антиинтеллектуализмомъ», Бакунинъ высказываетъ и прямо противоположныя идеи, категоричностью своей далеко отходящія отъ ученій прагматистовъ объ «инструментальномъ» значеніи разума.

«Разумъ» объявляется единственнымъ органомъ, которымъ мы обладаемъ для познанія истины. Въ «Антитеологизм» Бакунинъ утверждаетъ, что мысль опредляетъ мсто человка въ животномъ мір. «Человческій міръ — пишетъ онъ — являясь ничмъ инымъ, какъ непосредственнымъ продолженіемъ органическаго міра, существенно отличается отъ него новымъ элементомъ: мыслью, произведенной чисто физіологической дятельностью мозга и производящей въ то-же время среди этого матеріальнаго міра и въ органическихъ и неорганическихъ условіяхъ, которыхъ она является, такъ сказать, послднимъ резюме, все то, что мы называемъ интеллектуальнымъ и моральнымъ, политическимъ и соціальнымъ развитіемъ человка — исторію человчества».

Недовріе къ «наук» смняется неожиданно ея апофеозой. «Мы полны уваженія къ наук; мы смотримъ на нее, какъ на одно изъ самыхъ драгоцнныхъ сокровищъ, какъ на одну изъ лучшихъ славъ человчества. Наукой человкъ отличается отъ животнаго...» Наук мы обязаны обладаніемъ «несовершенной, но зато достоврной истины» (Антитеологизмъ). Отсутствіе знаній, невжество оказывается самостоятельнымъ факторомъ общественнаго процесса. «Каковы причины приводящей въ отчаяніе и столь близкой къ неподвижности медленности, которая составляетъ, по моему, самое большое несчастіе человчества? Причинъ этому множество. Между ними одной изъ самыхъ значительныхъ является, несомннно, невжество массъ». («Богъ и Государство»). И въ конечномъ счет, Бакунинъ переходитъ къ славословію «универсальной науки» — позитивной философіи Конта.

Такъ, несмотря на вс стремленія Бакунина изгнать изъ своего историко-философскаго credo все раціоналистическое, оно тмъ не мене властно вторгается въ него и именно наличностью раціоналистическихъ элементовъ обусловливается характеръ той анархистской «политики», которая была воспринята и большинствомъ его послдователей.

Боле законченнымъ, хотя и мене оригинальнымъ является ученіе Кропоткина.

Въ обширномъ, представляющемъ выдающійся интересъ — по важности трактуемыхъ авторомъ проблемъ — «Lа Science Moderne et l'Anarchie» («Современное знаніе и анархія») [15] Кропоткинъ стремится показать, что анархизмъ не есть только соціально-политическая программа, но цлостное міросозерцаніе.

«Анархизмъ — пишетъ онъ — есть міропониманіе, базирующее на механическомъ (или, лучше сказать, кинетическомъ) истолкованіи явленій; міропониманіе, объемлющее всю природу, включая и жизнь обществъ. Методъ анархизма — методъ естественныхъ наукъ. Его тенденція — построеніе синтетической философіи, обнимающей вс факты природы. Какъ законченное матеріалистическое міровоззрніе, анархизмъ полагаетъ, что всякое явленіе природы можетъ быть сведено къ физическимъ или химическимъ процессамъ и потому получаетъ естественно-научное объясненіе. Анархизмъ есть безповоротный отказъ отъ всякаго религіознаго или метафизическаго міровоззрінія».

Критикуя современныхъ экономистовъ, Кропоткинъ устанавливаетъ понятіе соціологическаго закона. Онъ указываетъ, что всякій законъ иметъ условный характеръ, иметъ свое «если». Соціологи и экономисты обычно совершенно забываютъ объ этомъ условномъ характер ихъ законовъ и изображаютъ «факты, явившіеся слдствіемъ извстныхъ условій, какъ неизбжные, неизмнные законы». Въ эту ошибку впадаетъ — по мннію Кропоткина — и соціалистическая (марксистская) экономія. Между тмъ, политическая экономія (какъ и всякая вообще частная соціологическая дисциплина) должна конструироваться, какъ «естественное знаніе», она должна стать «физіологіей обществъ», должна изучать «экономическія отношенія такъ, какъ изучаются факты естественной науки». И Кропоткинъ заканчиваетъ разсужденіе замчаніемъ, что «научный изслдователь, незнакомый съ естественно-научнымъ знаніемъ, неспособенъ понять истинный смыслъ, заключенный въ понятіи закона природы».

Самъ Кропоткинъ — біологъ и въ его концепціи соціальная жизнь не есть какой-либо самостоятельный типъ существованія, не имющій себ подобныхъ, но лишь особая форма органическаго міра.

Дарвинизмъ, по убжденію Кропоткина, совершилъ революцію и въ области соціальнаго знанія. Но мы уже выше указывали, что Кропоткинъ далекъ отъ того ортодоксальнаго пониманія дарвинизма, которое весь жизненный процессъ сводитъ къ неограниченной и безпощадной борьб за существованіе. Соціальный инстинктъ есть такой же законъ животной жизни, какъ и взаимная борьба. И человкъ не является исключеніемъ въ природ. Онъ также подчиненъ великому принципу взаимной помощи, гарантирующей наилучшіе шансы выжить и оставить потомство.

Въ этихъ положеніяхъ — ядро всхъ соціально-политическихъ построеній Кропоткина.

Переходя къ изученію соціальной жизни, Кропоткинъ указываетъ на народъ, массы, трудящихся, какъ могучій родникъ соціальнаго творчества, отвчающаго идеямъ взаимопомощи. Самый анархизмъ есть продуктъ творческой силы массъ; подобно всякому революціонному движенію онъ родился не въ кабинет ученаго, не въ университетахъ, а въ ндрахъ народа, въ шум борьбы. Къ этой иде народнаго творчества Кропоткинъ возвращается непрестанно. Вс учрежденія, имвшія задачей взаимопомощь и миръ, были выработаны анонимной «толпой».

Могучему народному инстинкту, творящему истинное справедливое право, Кропоткинъ противопоставляетъ маговъ, жрецовъ, ученыхъ, законниковъ, государство, несущихъ въ соціальную жизнь ложь и тираннію. Даже когда революціонныя волны взмываютъ къ кормилу правленія людей одаренныхъ и преданныхъ народному длу, и тогда они — по мннію Кропоткина — не остаются на высот задачи. Общественное переустройство требуетъ «коллективнаго разума массъ, работы надъ конкретными вещами», свободной отъ утопическихъ, метафизическихъ бредней.