— В этом не было необходимости, — сказала она. — Говорить тебе было бы бессмысленно.

Он вскочил с кресла и сел на край кровати, обхватив ладонями лицо Эмбер.

— Бессмысленно? Неужели это все, что я для тебя значу? Просто кто-то, кому ты доверилась ради получения информации и с кем трахалась, потому что так было надо? А ведь ты, пропади все пропадом, значишь для меня гораздо больше.

Эмбер вздрогнула. Ей не хотелось быть для него чем-то важным. Пока ей было просто хорошо в его объятиях, она могла отмести испытываемое к нему чувство.

А она действительно испытывала к нему чувство. Как ни старалась она этого избежать, он проник к ней в душу. Его чувство юмора, его находчивость, его нежелание играть второстепенную роль — все это восхищало и заставляло уважать его.

Черт, она постепенно в него влюбилась!

Итак, она определенно питала к этому человеку чувство. Эмбер уповала лишь на то, что сможет отбросить это чувство, не даст ему перерасти в нечто бешеное и опасное, запрячет его в одном из темных, потаенных закоулков души. Только на это она и рассчитывала. Но если ее чувство вырвется наружу…

Не желая даже думать об этом, Эмбер покачала головой и глубоко вздохнула. Она чересчур много анализирует.

— Так сложились обстоятельства, Финн, — мягко заговорила она. — Между нами нет ничего настоящего и никогда не будет. Мы попали в одну камеру, точно зная, что нас ожидают пытки или смерть. Это не реальные чувства. Это адреналин.

Она говорила, пытаясь убедить себя в той же степени, что и его.

— На утесе не было никакого адреналина, — возразил Финн. — Были только ты и я и то, что между нами.

— А что было между нами? — спросила она. — Всего лишь секс. Ты прекрасно знал, что я собираюсь с тобой переспать.

— Да, — сурово произнес он. — Я хорошо понимаю, что был объектом твоего задания. Но признайся, что там было нечто еще.

— Я ни в чем не обязана признаваться, — выпалила Эмбер и по его усмешке поняла, что он знает о ее нежелании отвечать на непроизнесенный вопрос.

— Нам хорошо вместе, Эмбер. Я понял это на утесе, и, по-моему, мы доказали это на острове.

— На утесе ты меня еще совсем не знал.

— Мне так не казалось, — холодно произнес он.

— И ты полагаешь, что я должна нарушить клятву только потому, что между нами есть некоторая связь? — Она в отчаянии запустила пальцы в волосы. — Так не бывает, Финн, и никогда не будет.

Любому другому мужчине она попросту велела бы убираться из комнаты. Но Финну она этого не сказала. Ей не хотелось ранить его больше, чем это необходимо, ведь горькая правда состояла в том, что она его действительно хотела. В какой- то другой жизни она хотела его всем сердцем и душой.

Но не в этой жизни.

В ее ушах зазвучал голос Джеймса, словно напоминающий о принятых ею на себя обязательствах и о данных клятвах: «Ты должна быть предана стране, своей команде и нашему Управлению. Все остальное чуждо нам. Всякий другой человек лишьорудие в наших руках».

И он был прав. Эмбер отдала Управлению всю свою жизнь и ни разу об этом не пожалела. То есть ни разу до того дня, когда в ее жизнь ворвался Финеус Тиг и заставил ее задуматься о том, чего она лишена.

— Эмбер…

Финн взял ее за руку, словно о чем-то просил, но она не смогла ответить. Даже пытаться не стала.

— Иди, — велела она. — Иди, дай мне поспать. На миг ей показалось, что он станет спорить, но беспокойство о ее здоровье, в конечном счете перевесило.

— Еще не все кончено, — сказал Финн. Эмбер кивнула, понимая, что он говорит правду. Но хотя, возможно, и не все было кончено и какая-то ее часть хотела прильнуть к Финну и никогда его не покидать, Эмбер знала, чем все завершится.

Эту жизнь она выбрала сама, и она любила эту жизнь. Теперь и навсегда.

— Вам помочь?

Резкий женский голос исходил, казалось, ниоткуда, и Финн едва не выронил графин с апельсиновым соком, который в тот момент доставал из холодильника. Обернувшись, он увидел высокую женщину с серебристо-седыми волосами, собранными на затылке в тугой пучок. Деловой костюм, пюпитр с зажимом в руке — по виду можно было предположить, что она работает в пансионе, муштруя упрямых подростков.