— Откуда ты меня знаешь?

— Неважно! Что это у тебя? Пузырек? А в пузырьке что?

— Кислота, серная…

— Блин горелый!

— Я не хотела… Она заставила… Я не хотела…

— Значит, так! У тебя есть две возможности, выбирай. Либо мы сейчас едем в ментуру и ты идешь на зону за попытку покушения, либо ты сейчас наговариваешь на диктофон свои показания и я отпускаю тебя на все четыре стороны.

— Да-да, конечно, я дам показания… Черт с ней, не могу я так… Ужас какой!

— Денис, я ничего не понимаю… — пролепетала Варя.

— Это ваша сестрица подослала ее плеснуть вам в лицо серной кислотой…

— Но это ерунда… Зачем… Я не верю…

— Ну и зря не веришь! — выкрикнула вдруг Валентина. — Ненавидит она тебя… Она паскуда та еще… Шантажировала меня… Запугала до смерти, вот я и…

— Все правда, Варвара, — сказал Денис.

Варя вдруг поверила, и ее затрясло от ужаса.

Денис усадил ее на переднее сиденье, а сам с Валей сел сзади, вытащил диктофон, и та в течение пятнадцати минут рассказывала все как было. Варя не верила своим ушам. Нельзя только, чтобы об этом узнала мама…

— И ты правда меня отпустишь? — спросила Валентина.

— Можешь не сомневаться. Эту запись я отдам ее мужу, и мало ей не покажется. А затевать публичный скандал нам ведь ни к чему, правда, Варя?

— Да уж…

— Все. Катись, Валентина. И постарайся впредь жить так, чтобы тебе не давали таких поручений…

— Тебя как звать? Денис? Я сейчас пойду в храм и поставлю за тебя свечку…

— А можно мне один вопрос? — едва слышно проговорила Варя.

— Конечно.

— Откуда вы узнали, что я прилетаю сегодня, что самолет опоздает?

— От нее… Она мне эсэмэс присылала.

— Ты их стерла? — быстро спросил Денис.

— Нет еще…

— Тогда отдай мне телефон, я завтра его тебе верну.

— Забирай его к чертям собачьим… Не хочу, чтобы она меня нашла…

Варя достала из сумки деньги.

— Вот, пожалуйста, возьмите, купите себе новый телефон с новым номером.

— Ну ты даешь… — зарыдала вдруг Валентина.

— Мне кажется, вы бы не смогли… плеснуть кислотой…

— Не знаю… врать не буду… Взялась же я все-таки… Не думай обо мне лучше, чем я заслуживаю, но я от всего сердца рада, что меня остановили… Такое мое последнее слово.

Она вылезла из машины и медленно побрела прочь.

— Денис, я обязана вам жизнью…

— Да ладно…

— А что вы будете делать с этой записью?

— Покажу Пирогову, если сумею к нему пробиться, пусть уймет свою женушку.

— Но как вы догадались, что эта Валя мне чем-то опасна?

— Это долгая история, Варвара, а вам надо отдыхать…

— Денис, у меня сна ни в одном глазу, меня всю трясет, я боюсь одна войти в квартиру, пойдемте со мной, пожалуйста! Вы, вероятно, голодны, я вас чем-то покормлю, и вы мне все расскажете, ладно?

— Желание дамы — закон!

Сонный охранник не без любопытства взглянул на спутника Вари.

— Как у вас красиво! — воскликнул Денис.

— Да… Вы садитесь, Денис… Хотите выпить?

— Хочу! И вам советую!

— Да… Я тоже выпью. А есть будете?

— Нет, спасибо, аппетит отшибло.

— Тогда пейте коньяк и рассказывайте…

— Что рассказывать?

— Как вы догадались, что эта женщина опасна?

— Варя, я ведь не случайно оказался в аэропорту и тогда у Склифа… Я следил за вами… По поручению вашей сестрички…

— Но зачем ей это? И что я такого сделала, чтоб ей понадобилось изуродовать или даже убить меня?

— Мой напарник в таких случаях говорит — загадка сфинкса… И еще он знаете, что говорит? Что слежка за вами вернула ему веру в женщин!

— Но я ничего не замечала…

— Ну, мы же все-таки профи.

— А что же теперь? Марьяна ведь может не остановиться… Она, наверное, больна…

— У вас есть доступ к Пирогову?

— Да, конечно.

— Тогда звоните ему немедленно, пока вам не стало жалко сестру… Вы ведь такая… Вам всех жалко… А у этой гадюки надо вырвать жало…

— Знаете, мама когда-то рассказывала, что в ее совсем раннем детстве был китайский фильм, который назывался «Отрубим лапы дьяволу», — слабо улыбнулась Варя.

— При чем тут это? — не понял Денис. — Звоните, дело не терпит.

— Но сейчас только начало шестого!

— Ничего, проснется! Не надо было жениться на такой твари.

— Денис, а как вы считаете, Пирогов может помочь Стасу?

Такого вопроса Денис никак не ожидал. Но поскольку жаждал торжества справедливости по отношению к Марьяне, то уверенно ответил: