Но тут он спохватился, вспомнив о своей решимости держаться от нее подальше, и сразу стал замкнутым и холодным, и чего другого могла ожидать скромная гувернантка от мужчины, которому и в голову бы не пришло ее похитить, а тем более потом на ней жениться?

— Что ж, я уже признала разумным ваше предложение, — сухо сказала Шарлотта, давая ему понять, что он уже сделал то, чего хотел, и теперь может спокойно оставить ее, чтобы она могла вернуться к своей обычной роли.

— Благодарю вас за великодушие, мисс Уэллс, — с ироничным поклоном ответил Бен, считая, что сегодня они уже достаточно навредили друг другу.

— В таком случае доброго вам дня, мистер Шоу. — Она присела в реверансе и повернулась, чтобы оставить его на поле сражения в одиночестве.

— Никакого доброго дня, Шарлотта, — если помните, через несколько минут мы с вами снова увидимся, — сказал Бен с легкой улыбкой, но посмотрел на нее так, будто для него она была не просто бедной гувернанткой.

Она заставила себя приоткрыть дверь и осторожно выглянула в холл, но там, к счастью, никого не было. Но ветреная Шарлотта не удержалась и на прощание кивнула Бену, после чего выпрямилась и быстро ушла. Мисс Уэллс строго пригрозила своему двойнику и сообщила, что намерена под предлогом головной боли избежать чаепития в обществе мистера Шоу, надеясь, что у него достанет благоразумия оставить ее в покое.

Глядя ей вслед и ругая себя за то, что не в силах оторвать взгляд от ее соблазнительно покачивающихся бедер и стройных длинных ног, Бен чувствовал, как слабеет его решимость забыть ее. К счастью, она была настолько невинна, что даже не подозревала, в каком возбужденном, мучительном состоянии его оставила.

Застонав от боли, он снова принялся расхаживать по кабинету Кита. Проклятая женщина! Казалось бы, человек должен чувствовать себя в безопасности рядом с женщиной вроде мисс Уэллс, тщательно скрывающей под своей строгой чопорностью малейший признак чувственности. Но нет, достаточно одного необдуманного шага, и ты рухнешь в яму, которую сам себе вырыл. Тем не менее, что-то в нем восставало против необходимости соблюдать с ней осторожность, точно так же — он это видел — не могла совладать с собой и Шарлотта. Она явно создана для лучшей доли, чем та зависимая жизнь, которую вынуждена вести сейчас.

Он вспомнил, какой Шарлотта была всего несколько минут назад, когда таяла в его объятиях, и попытался представить ее такой, какой она будет, если сменит эту унылую, бесформенную одежду на то, что полагается носить настоящей леди. Он представил себе округлые женственные груди, подчеркнутые лифом с высокой талией, изящный изгиб стройных бедер под тонким шелком изысканного платья, и вновь почувствовал сильнейшее возбуждение. Проклятая женщина! Почему она не осталась для него обычной, скучной и вечно недовольной всем гувернанткой! Теперь он знал — под этим защитным панцирем скрывается прекрасная Юнона. Просто возмутительно, что такое живое и прелестное создание вынуждено влачить столь унизительное существование.

Неожиданно он догадался: кто-то должен был глубоко ранить ее в прошлом, чтобы она так упорно пряталась за своей маской, и в нем вскипело негодование. Он едва удержался от того, чтобы не ворваться в гостиную и не потребовать у нее согласие на месть за причиненное ей зло… Да, но ведь они согласились, что ничего не значат друг для друга… Его ярость остыла. Правда, ни о чем конкретно они не договаривались, но взаимный молчаливый отказ от возможностей, внезапно открывшихся перед ними, ему показался достаточно красноречивым соглашением. Они должны поддерживать прежние отношения: изредка непримиримые враги, привычно пикирующиеся партнеры и невольные союзники в заботе о счастье и благополучии сестер Элстоун, которых они заслуживают после неуверенного старта в жизни и превратностей судьбы.

Врожденный инстинкт повелевал ему защищать женщин, которых он считал своими родственницами. И он понял, что мисс Шарлотта Уэллс удивительно естественно вошла в их число, не прилагая к этому никаких усилий или хитростей. Но чувства, которые он испытывал к Шарлотте, не имели ничего общего с братской любовью и угрожали его спокойствию и самообладанию. Но он с этим справится, если будет следить за ней с безопасного расстояния. Твердо решив сохранять дистанцию, не забывая при этом о необходимости охранять ее — черт возьми, как же это совместить! — Бен поднялся по лестнице в гостиную юных леди.

Потребовалось десять дней, чтобы изнуренные лошади втащили забрызганную грязью громоздкую старомодную карету леди Рис на площадь и остановились перед фешенебельной лондонской резиденцией графа Карнвуда. Длительная поездка, как видно, не очень утомила пожилую леди, судя по тому, как проворно она вышла из экипажа, быстро огляделась и поднялась по лестнице в Карнвуд-Хаус, где сразу развела бурную деятельность.

— Добрый день, Коппис, — приветствовала она дворецкого. — Окажите мне услугу, разберите все это для меня. — И она изящной полной ручкой махнула в сторону экипажа, около которого бестолково суетились кучер, стражник и ее компаньонка.

— Да, миледи, — почтительно поклонился Коппис, но леди Рис уже исчезла.

Покачав головой, Коппис спустился, чтобы должным образом организовать выгрузку вещей, сокрушаясь, что в наше время люди совершенно не умеют вести хозяйство.

— Миранда, любовь моя! — зычным голосом вскричала леди.

Хорошо, что супруги уже покинули спальню, ибо в противном случае леди Рис ворвалась бы туда, нисколько не смущаясь тем, что они еще в постели.

— Крестная! — ахнула Миранда и выбежала из библиотеки, где пряталась от добровольных защитников, которых навязывал ей муж, уезжая по делам в Сити.