Женщина поняла, что вот–вот начнёт всхлипывать и выдаст своё состояние. Её подстегнули и крики всадников. Если они искали человека забравшегося в её дом, он опасен. Это заставило её сделать шаг, который и позволил увидеть эту злополучную комнату.

Тогда женщина и вскрикнула в первый раз.

Её глаза рассмотрели мальчика, но всё оказалось не так просто. Комната не использовалась, как жилая, и ее заполонила различная рухлядь, что наполняло и без того сумрачное помещение многочисленными тенями. В комнате имелось лишь маленькое окошко, высоко над полом, плотно закрытое изнутри. Чтобы забраться через это окошко, нужно было его разбить. Когда женщина увидела ребёнка, краем глаза она также увидела, что окошко целое и по–прежнему закрыто. Это было как удар. Каким образом кто–то проник в эту комнату? Значит, человек находился тут давно?

Осознание этого заставило усомниться, что её глаза видят именно мальчика. Тени превратили его в карлика со старческим лицом. Он и двигался, как двигаются столетние старики. Наверное, она видела не кого–нибудь, а талха–урода–карлика. Она слышала, эти монахи творят странные вещи. Неудивительно, что один из них каким–то потусторонним способом пробрался в их дом. И он открывал рот, протягивая к ней руки.

Сзади издала возглас дочка, скорее удивлённый, нежели испуганный. Девочка заметила летучую мышь, выпорхнувшую из прихожей и пролетевшую над головой матери. Женщина не заметила существо, что никогда не проникает в человеческое жильё. Лишь почувствовала холодок, когда тварь коснулась своим крылом её волос. Это вызвало подсознательную иллюзию, что сзади её коснулась старуха Смерть, что всегда сопровождает мерзких талхов.

Женщина закричала во весь голос, подхватила заплакавшую дочку и выбежала из дома.

Гурин гнал коня, едва справляясь с мыслью, как им повезло. И снова в Антонии. Этот город благоволил к нему. Не только к нему, но к нему в первую очередь. Только что он задыхался от ощущения краха и, значит, близости собственной смерти, и вот уже всё изменилось.

Какой–то горожанин знал, где находится мальчик. Невероятное дело, мальчик был вовсе не у талхов! Будь у Гурина время, он бы поразился этому факту больше, нежели это случилось в реальности. Под впечатлением изменившейся ситуации он испытал шок, и это не могло не сказаться. Лишь в глубине сознания мелькнуло нечто похожее на неверие. Ладно, мальчик обманул псевдовояк в Лакаслии, но талхов! Ребёнок не мог провести талхов, как обычных охранников, его спасение имело иное объяснение.

Но сначала нужно заполучить мальчишку. Гурин понимал, что талхи, продолжая поиски ребёнка, могли напасть на след раньше. Гурин рисковал испытать тот же крах снова. Несмотря на кажущуюся нереальность, от такого не отмахнешься.

Увлёкшись, он оторвался от гвардейцев, не замечая, как отскакивают в стороны прохожие, как они жмутся к домам. К счастью, он вовремя вспомнил о талхах. Это остудило пыл, заставило действовать разумно, с подстраховкой. Гвардейцы окружили дом, вынудив горожан обходить квартал. Гурин вошёл в дом следом за Булохом и двумя гвардейцами. Вернее ворвался. Он понимал, там могли оказаться вездесущие талхи, успевшие найти мальчика, но не успевшие покинуть дом.

Талхов в доме не было. Лишь испуганные хозяева, казалось, знавшие, что в их дом вот–вот ворвутся воины Правителя. Мать, обняв двух детей, жалась к стене в дальнем углу. Отец, встав перед ними, стоял с поникшими плечами и затравленным, тоскливым взглядом.

— Где мальчик? — заорал Булох. — Говори!

Гурин не зря достиг того положения в гвардии Правителя, что занимал сейчас. Он увидел лицо хозяина и понял, что тот ничего не скроет от гвардейцев. Гурин остановил Булоха и сказал всего одно слово мужчине:

— Говори.

Хозяин вздрогнул, но конкретное обращение одного из ворвавшихся в дом людей сказалось.

— Он только что сбежал из дома. Мы даже не заметили.

Один из гвардейцев кивнул, давая понять, что остальные комнаты действительно пусты.

Булох открыл рот, чтобы заорать, но Гурин жестом сдержал его. Гурину показалось, мужчина хотел сказать ещё что–то, хотел, но заколебался в самый последний момент.

— Ещё что–нибудь? — спросил Гурин.

Мужчина по–прежнему колебался. Один из его сыновей захныкал, несмотря на требование матери не подавать ни звука.

— Говори, не бойся, — заверил его Гурин.

Мужчина сглотнул, поморщившись, и решился.

— За ним уже приходил какой–то человек. Он угрожал мне кинжалом, но мальчик сбежал…

— Когда приходил? — перебил Гурин.

— Пять минут не прошло.

— Талх? — подал голос Булох.

Мужчина кивнул, но, не будучи в чём–то полностью уверен, растерялся и пожал плечами.

— Не знаю, — чуть слышно выдавил он.

— Они где–то рядом, — произнёс, разворачиваясь к выходу, Гурин.

Булох придержал его за локоть.

— Что делать с ним? — он кивнул в сторону хозяина, побледневшего при этих словах.

Гурин понимал, мужчина заслуживал даже смерти. Он держал мальчика в доме и никому об этом не сообщил. Однако сейчас не имело значения, умрёт он или нет. У гвардейцев не хватало времени и без этой проблемы.

— Позже, — буркнул Гурин и выскочил на улицу.

Посыпались указания. Гвардейцы засуетились, растягиваясь в разных направлениях.

— Прочесать всё! — орал Булох. — Каждый куст! И знайте, где–то поблизости талхи!