Появилась мать девочки. Она неуклюже ступала, кожа была желтоватой, ссохшейся. Болезнь, пусть и отступившая, ещё хранила свою печать, правда, Драго так и не понял, каков был недуг. В отличие от дочери женщина посмотрела на незнакомца с недоверием, почти с испугом. Впрочем, Драго узнал, что требовалось. Монах поблагодарил девочку, поклонился и быстро пошёл прочь.

Пока всё складывалось удачно.

Прежде чем вызвать хозяев стуком, Драго попытался представить внутреннее расположение дома. Интуиция шепнула ему, что мальчик вряд ли ушёл отсюда. Разве что совсем недавно.

Мужчина, оказавшийся на пороге, одарил Драго неприветливым взглядом. Наверное, почувствовал, что в статном незнакомце, крепость которого не скрывал даже свободный плащ, присутствует некое требование. Несмотря на годы, мужчина выглядел сильным. Конечно, для Драго это не имело значения, мужчина в любом случае не смог бы остановить талха, однако сила распространялась не только на тело, но и на дух. Монах отметил это, лишь взглянув человеку в глаза. Его не легко провести, и он будет действовать по совести, не заботясь о своей выгоде.

Пока Драго говорил, утверждая, что его сын, лечащий людей, думает, что папа мёртв, на лице хозяина дома мельтешили противоречивые чувства. В самом начале разговора за спиной мужчины возникла женщина и тут же ушла вглубь дома. Наверное, именно её вчера лечил мальчик. Вопрос был в том, здесь ли он ещё. Драго всё больше склонялся к мысли, что да.

Мужчина пристально изучал монаха. Наконец, он заговорил:

— Как я могу быть уверен в том, что ты, добрый путник, говоришь правду? И что не желаешь зла этому мальчику?

Драго имел острый слух. В глубине дома послышались приглушённые звуки, но монах заставил себя сдержаться. Если он всё–таки ошибся, и мальчик не здесь, действуя напролом, он нарушит идиллию, и ему не укажут дом, где ребёнок оказался после этого. В том, что мужчина знает, где сейчас мальчик, Драго уже не сомневался.

Хозяин следил за его реакцией на свой вопрос, и монах пошёл ва–банк. Впрочем, иного варианта уже не осталось.

— Пусть мальчик увидит меня, — сказал Драго. — Он же узнает своего отца? Ведь так?

Монах улыбнулся, и улыбка получилась просящей, застенчивой. Про себя он с сожалением подумал, что стоящего перед ним человека, возможно, придётся убить. Слишком он крепок, чтобы его отключить без повреждений.

Мужчина молчал, веское предложение незнакомца его не удовлетворило. Он хотел оглянуться, словно, чтобы спросить у кого–нибудь совета, но заставлял себя смотреть перед собой.

— Мальчик…он… — хозяин растерялся. — Дело в том…

— Позови его, — попросил Драго, представляя, что говорит про собственного сына, чтобы вложить в голос искреннюю нежность.

Снова возникла женщина. Она тяжело дышала, явно запыхалась и потому пробормотала невнятно и фальшиво:

— Мальчик ещё спит, но мы разбудим его. Только подожди, добрый путник.

Муж взглянул на неё, в глазах — недоумение, недовольство, всё та же растерянность.

И Драго осознал, что время разговоров закончилось.

Монах всё–таки попытался обойтись без жертв.

Он схватил хозяина за плечи и рванул на себя. Хотя тот уловил движение и уже поворачивал голову, Драго опередил его ответную реакцию. Он подставил ногу, и мужчина полетел с крыльца на землю.

Женщина глухо вскрикнула. Драго думал, её придёться оттолкнуть, но она попятилась, и монах свободно прошёл вглубь дома.

— Стой, гадина! — крикнул хозяин, поднимаясь. — Выйди из моего дома!

Он был ошеломлён таким поворотом, но отнюдь не собирался полагаться лишь на слова. Драго почувствовал это, даже не оборачиваясь. Однако важнее всего был мальчик. Монах быстро осматривал комнаты и в одной из них обнаружил открытое окно. Драго и предположил о чём–то подобном, когда женщина попросила подождать. Вёрткий мальчишка тем временем бежал.

Женщина заскулила и выкрикнула:

— Нет!

Драго обернулся вовремя. Хозяин уже готовился напасть сзади. Монах выхватил кинжал, выставил его перед собой, заставляя мужчину остановиться.

— Сейчас я уйду, так что не мешай мне. Я не хочу тебя убивать.

— Гадина! — захрипел хозяин.

Драго сделал шаг к окну, рассчитывая покинуть дом тем же путём, что и мальчик, но противник схватил тяжёлый табурет, замахнулся, и монаху ничего не оставалось, как быстро шагнуть к нему и полоснуть по груди.