Этого не произошло, и тогда предводитель, наконец, сделал шаг вперёд.

Он не далёк, догадался Уд. Наверное, поэтому до сих пор всего лишь подчиненный Лерха. Тот, что стоял рядом с ним, выглядел более дальновидным. Во всяком случае, по его хмурому взгляду Уд решил, что тот видит в нём серьёзного противника. Несмотря на количество находившихся поблизости партнёров.

Пожалуй, он и был самым опасным. Остальные всего лишь ждали команды, более–менее уверенные, что один человек, пусть даже такой мощный, не успеет лишить жизни кого–нибудь из них. К счастью, арбалет был не у него и всего лишь один. Это и являлось их самой главной ошибкой. Будь они все вооружены арбалетами, быть может, при благоприятном стечении обстоятельств им удалось бы справиться с талхом.

Правда, они этого не знали. Этим олухам, грозе безоружных крестьян и слабой, призрачной тени настоящих воинов, было невдомёк, что талхи под плащом носят не только мечи, но и удобные арбалеты, небольшие, но от этого не менее смертоносные. Между тем благодаря этому Уд рассчитывал, что справится с разбойниками относительно легко. Будь у него лишь меч, задача неимоверно усложнялась, хотя и в этом случае Уд предполагал бы выйти из стычки живым.

— Что это у тебя с лицом? — прокаркал предводитель. — Пиявки? Ты их для красоты нацепил?

Он выдавил неестественный смех. По–видимому, подойдя поближе и рассмотрев лицо врага, не смог удержать естественную реакцию, самая мягкая из которой всегда была дрожь, холодная и неприятная.

Уд никак не отреагировал на эти слова, он оценивал ситуацию, просчитывал варианты, чтобы затем лишь пожать всходы и не пораниться. Можно сказать, он вообще не слышал разбойника. Уд редко слышал людей, только в тех случаях, когда ему это было необходимо, например, на аудиенции Совета Ордена талхов. Что касается собственной внешности, то он видел реальность с несколько иных граней. Ещё в юности, благодаря мудрости, приставленного к нему Учителя, Уд произвёл рокировку со всеми другими людьми. С тех пор все обычные люди превратились в настоящих уродов, Уд же стал обладателем вполне нормальной внешности.

Подобные слова, от кого бы они ни исходили, давно не могли затронуть в его душе хотя бы какую–то струну. Конечно, никто об этом не знал, и Уд этим умело пользовался.

Как, например, сейчас. Пока предводитель пытался ослабить его морально, Уд стремительно выбирал вариант сценария, по которому он направит стычку. Как что–то просроченное, талх отбрасывал их один за другим, пока не остался один, единственный подходящий. Однако в этом варианте не должно быть мальчика.

Предводитель, недовольный бесстрастной реакцией противника, нахмурился.

— Что, строишь из себя героя? — произнёс он. — Ты можешь попытаться убежать. Кто знает, вдруг нам будет лень за тобой гнаться?

Его голос, как нечто чувствительное извне, заставил мальчика, наконец, очнуться. Ребёнок застонал, попытался найти точку опоры. Уд, придерживая его, позволил ногам мальчика ощутить землю. К сожалению, ребёнка надо привести в чувство. С мальчиком на руках сражаться неудобно, кроме того, его могут ранить. Оставить его лежащим на земле, значит, лишить себя возможности перемещаться и маневрировать. Чтобы победить в предстоящей стычке, ничто не должно Уда сдерживать. По–своему усмотрению он должен отходить назад или двигаться вперёд.

Талх незаметным движением поднёс к ноздрям мальчика нюхательную соль. Ребёнок негромко вскрикнул, но средство уже привело его в чувство. Уд слегка пихнул его назад и прошептал:

— Иди туда. Скоро я вернусь за тобой. И не вздумай прятаться.

Мальчик оглянулся, заметил вооружённых людей, и ему не пришлось повторять дважды. Уд посмотрел ему вслед. Талх рисковал, но иные варианты казались ему менее надёжными. К счастью, позади были болота, и мальчик не сможет сбежать.

Кроме того, отход мальчика был на руку Уду в смысле стычки.

Морон, жадно глядя на ребёнка, подался вперёд, но встретившись взглядом с Удом, замер. Однако его напарник не остановился, что уже лишило разбойников ровной линии нападения.

И тогда, наконец, талх выхватил арбалет.

Драго время от времени позволял себе небольшой глоток воздуха, но в основном лежал неподвижно, волевыми усилиями пытаясь остановить кровь. Однако жидкость, несущая в себе регулятор жизни, постепенно покидала тело монаха.

Когда перед внутренним взором мутнело, Драго делал несколько глотков подряд, что усиливало поток выступающей крови. Если бы он остановил её, у него бы появился шанс. Шанс заставить рану уменьшится в объёме.

В какой–то момент Драго почувствовал, что ему это, кажется, удаётся. Но удача оказалась дорого оплачена. Монах обессилил. Реальность снова стала удаляться, как неверная подружка, решившая, что с него толку уже не будет. Появились галлюцинации. Вместе с ними пришли вопросы, которые его мозг оставлял на потом. Почему–то они выглядели простыми, несложными. И такими же казались ответы на них. Однако монаху нужно было сосредотачиваться на затягивании раны.

Несмотря на это перед глазами возник урод с бородавками на лице, и Драго не мог с уверенностью сказать, кажется ему или предатель–талх вернулся. Снова он что–то говорил, и хотя Драго его не слышал, в мозгу всплывала старая фраза, брошенная подлым убийцей.