Шрифт:
В неоднократно упоминавшемся нами эпизоде из «Саги об Эгиле», в котором он воздвигает древесный нид, есть заклинание духам страны, обреченным скитаться без дороги и обретения покоя, пока не выполнят желания Эгиля и не изгонят из страны ненавистных ему конунга Эйрика и Гуннхильд.
Великий маг Один занимается вызыванием мертвых и на своем коне Слейпнире совершает не одну поездку в Хель, царство мертвых, что также полностью соответствует нисхождению в преисподнюю шаманов.
Путешествие Одина в Хель описывается в песни, которая не входила в основную сохранившуюся рукопись «Эдцы» и имеет два названия — «Сны Бальдра» и «Песнь о Путнике»:
Славные асы сошлись для совета; Были с богами богини там все. Долго судили: с чего посетили С ветлого Бальдра [110] зловещие сны? Один встал с места, древний Творец; Быстрого Слейпнира он оседлал. Вниз он, к полночи, в Нифльхэль поехал. Встретил там страж его — страшный пес Гармр. С грудью, забрызганной кровью багровой, Грозно рычал он на Праотца чар, Путь продолжал тот; земля задрожала; Темных достиг обиталищ он Хель. Один вратами восточными въехал, Вольвы могильный курган он нашел, Спел заклинанья — и вольва проснулась, Поднялась против воли и речь повела. Вольва сказала: Кто, незнакомый, меня беспокоит, Тяжким путем заставляет идти? Снег был на мне, орошал меня ливень, Росы кропили, мертва я давно. Один сказал: «Путник» зовусь я, и Вальтамр отец мой. Знаю земное, скажи мне про Хель. Скамьи кому здесь готовят и кольца, Убран чертог для кого золотой? Вольва сказала: Мед искрометный здесь сварен для Бальдра: Пенный напиток шипит под щитом. Горе богам — их надежда погибнет! Тягостна речь мне! Молчать я хочу! Один сказал: Нет еще, Вещая! Вольва, ответь мне, — Многое надо еще мне узнать! Молви, кто будет убийцею Бальдра, Одина сыну кто смерть принесет? Вольва сказала: Ходру [111] росток должен гибкий достаться, Бальдра убить он судьбой обречен. Одина сыну конец принесет он. Тягостна речь мне! Молчать я хочу! Один сказал: Нет еще, Вещая! Вольва, ответь мне, — Многое надо еще мне узнать! Кто за убитого мстителем станет, Ходра заставит попасть на костер? Вольва сказала: Вали родится в чертоге на западе, Ринд сын и Одина. Ночь лишь прожив, Будет он биться, кудрей не расчешет, Рук не омоет, пока не отмстит он. Тягостна речь мне! Молчать я хочу! Один сказал: Нет еще, Вещая! Вольва, ответь мне, — Многое надо еще мне узнать! Молви, чьи дочери лить будут слезы, Вскинут свой белый покров до небес? Вольва сказала: Вижу теперь: ты не Путник зовешься! Один ты, странник! — древний Творец! Один сказал: Ты не провидица вещая, вольва! Трех исполинов ты лютая мать! Вольва сказала: Один, прощай! Уходи, и гордись ты: Больше никто не пробудит меня — Вплоть до поры, когда минет плен Локи И Всерушители сгубят богов. [112]110
Бог весны и света, любимец богов, сын Одина и Фригг.
111
Хёд — слепой бог, убивший светлого бога Бальдра по злобному наущению хитроумного Локи, который и направил руку слепца, стрелой из побега омелы.
112
Имеется в виду Рагнарёк, когда наступит конец мира, когда освободится Локи, прикованный к скале за убийство Бальдра, и когда на мир двинется всесокрушительное войско чудовищ и великанов. Пер. С. Свириденко.
Получение знаний от головы великана Мимира М. Элиаде сравнивает с гаданием юкагиров с помощью черепов шаманов-предшественников.
Общение с умершими дарует знание. Скальд может получить дар слагать стихи, уснув на могиле или на могильном кургане поэта.
Вот как это описывается в «Пряди о Торлейве Ярловом Скальде»:
«В то время жил на Полях Тинга человек по имени Торкель. У него было много скота, и был он мужем зажиточным, но не знатным. Пастуха его звали Халльбьёрн по прозвищу Хвост. Вошло у него в привычку приходить к кургану Торлейва [113] и ночевать там, а стадо держать неподалеку. И вот подумывает он о том, что неплохо было бы сочинить хвалебную песнь о жителе кургана, и он нередко говорит об этом, когда лежит на кургане. Но оттого, что скальдом он не был да и в искусстве этом ничего не смыслил, песнь у него не выходила, и он не мог продвинуться дальше начала и, кроме слов "Здесь лежит скальд", так ничего и не сочинил.
113
Торлейв — скальд, сочинивший знаменитый нид на конунга, в результате которого у последнего отгнили полбороды и волосы по одну сторону пробора (см. выше).
Как-то раз ночью лежит он на кургане как обычно, а занят он был все тем же делом — старался прибавить к тому, что уже сочинил, какие-нибудь восхваления жителя кургана. Затем он засыпает и после этого видит, что курган открывается и оттуда выходит человек большого роста и в богатой одежде. Он взошел на курган к Халльбьёрну и сказал:
— Вот лежишь ты тут, Халльбьёрн, и очень тебе хочется совершить то, что тебе не дано — сложить обо мне хвалебную песнь. И теперь ты либо овладеешь скальдическим искусством, — а у меня ты сможешь научиться большему, чем у любого другого, — и сдается мне, так оно и будет, либо нечего тебе больше над этим биться. Сейчас я скажу тебе вису, и, если тебе удастся запомнить ее и повторить, когда ты проснешься, ты сделаешься великим скальдом и сочинишь хвалебные песни многим хёвдингам и немало преуспеешь в этом искусстве.
Потом он потянул его за язык и сказал такую вису:
Здесь лежит из скальдов Скальд в уменье первый;
Нид сковал даритель Древка ярый ярлу.
Не слыхал, чтоб прежде за разбой воздал бы —
Люд о том толкует — Кто монетой этой.
— Теперь ты станешь настолько сведущим в искусстве поэзии, что сможешь сочинить обо мне хвалебную песнь, когда проснешься. Смотри же, старайся соблюдать размер и будь красноречив, а более всего заботься о кеннингах.
После этого он возвращается назад в курган, и курган закрывается, а Халльбьёрн просыпается, и кажется ему, что он видел его спину. Тогда он вспомнил вису и спустя некоторое время пошел со своим стадом домой и рассказал о том, что произошло. Потом Халльбьёрн сочинил хвалебную песнь о жителе кургана и сделался великим скальдом». [114]
114
Пер. Е. А. Гуревич.
М. Элиаде считает, что подобные описания типологически близки к посвящению или вдохновлению будущих шаманов и магов, проводящих ночь возле трупов или на кладбищах. Подобную роль играют вещие сны, когда посвященному открываются тайны будущего. Таких вещих снов очень много в сагах, например такие сны регулярно снятся Гисли («Сага о Гисли»).
Довольно близки к шаманским обрядам и обряды посвящения в воинов, которые в северной традиции имеют параллели в посвящении в берсерков — магическом превращении в диких животных, по сути дела, оборотничестве. Заметим, что в сагах рассказывается, что «обычные» люди берсерков, как правило, боялись и не любили. Как мы помним, берсерками были и многие скальды.
Одним из атрибутов шаманства Одина исследователи считают его двух волков — Гери, что значит «Жадный» и Фреки, что означает «Прожорливый», — которым он кидает еду со стола.
С образом волка связаны и берсерки.
Мифология и магия собаки и волка развивалась во всем мире тайными обществами воинов. Некоторые общества практиковали ликантропию — магическое превращение участника церемонии в собаку или волка.
В «Саге о Вёльсунгах» (глава VII) описывается, как Сигмунд с сыном попали в лесу в некий дом, где спали двое людей, а над ними висели волчьи шкуры. То были заколдованные королевичи, которые каждый десятый день выходили из волчьих шкур.
Сигмунд и Синфьотли залезли в шкуры и превратились в волков, а снять шкуры не смогли. Тогда порешили они разбежаться в разные стороны и обратиться за помощью друг к другу только в том случае, если на одного из них нападут сразу не менее семи человек. Едва они расстались, как Сигмунд набрел на людей и позвал на помощь Синфьотли, который бросился на его зов и всех умертвил. Но когда напали на Синфьотли одиннадцать человек, то не стал он звать отца на помощь, а сам одолел врагов. Стал он насмехаться над Сигмундом, тот бросился на Синфьотли, повалил его на землю и прокусил ему горло. Но некоторое время спустя вылечил его.