Шрифт:
* * *
У кого бессонница, У кого любовница, А кому всё помнится Боевая конница, А у тех по комнате Мысли, что паломницы Черные и белые, Бродят до зари. Молится И мается Род людской. Это называется – Ночь. Покой. 1933 * * *
Если ночью глухою, вьюжной, Умирает чужой, ненужный, Незнакомый, от страшной чумы, – Ты не бойся заразы, тьмы, Бездны, гибели. Выйди просто, Помоги ему. До погоста, Если нет родных, проводи, А потом сторонкой уйди, От прохожих лицо скрывая. И не думай, что стоишь рая. 1932 * * *
Я стояла на лестнице в маленьком храме, Выводя на стене позолоту крыла. А на небе заря с огневыми краями В этот вечер особенно светлой была. Были образы в сердце едва уловимы, Словно память о чем-то угасшем в веках. Вырастали на белой стене херувимы, Зарождались кометы в густых облаках. Я была так слаба, так мала перед ними, И печально звучал мой беспомощный зов: Как могу я создать вас руками моими, Голубиное небо и Бог Саваоф? Где мне взять дерзновенные краски для славы? Как зажечь у престола разливы огня? Тихо двери раскрылись. Старик величавый Подошел и спокойно взглянул на меня. Был он в длинной одежде и темном берете, И душа догадалась, почувствовав взгляд, Что к таким прибегают с улыбкою дети, И святые приходят, и птицы летят. Он взглянул на рисунок простой и нехитрый, И от старческих глаз засияла стена, Словно ангелы пели над бедной палитрой, Зажигая на ней, как лампады, тона. О, побудьте со мною! Я вами крылата, Подождите тушить этот сказочный свет. Я боюсь, он погаснет, уйдя без возврата, Потому что во мне его нет. Кто вы? Лик ваш задумчивый важен и светел, От седин ваших отблеск, как дым голубой. «Леонардо да Винчи, – он тихо ответил: – Я останусь. Не бойся. Я буду – с тобой». 1930 * * *
Может быть, в монастырской келье, Где лампады всю ночь горят, Суждено мне молитвы зелье И бегинки скромный наряд, Или вечером, в сумрак тяжкий, Буду красться вдоль стен тюрьмы В ярко-красном платке апашки, Поджидая прохожих из тьмы? Или там, в России далекой, Где в полях сверкает покос, Буду девушкой синеокой С пышной лентой в золоте кос? Может быть, я буду последней Из последних рабынь земли И пройду, тумана бесследней, Пресмыкаясь как червь в пыли, Всё равно. Только дай мне, Боже, Снова жить на этой звезде, Снова видеть солнечной дрожи Золотые круги в воде, Воздух поля, пахнущий мятой, Розовеющий, смуглый восток И вот этот маленький, смятый Колесом телеги, цветок. 1929 МАРИОНЕТКА
Я не вздрогну, не пожалуюсь, Не заплачу. Просто так: опущен занавес Наудачу. Чья рука меня разбила И отставила? В балагане есть и было Всё без правила. Вот и мрак чертоги кутает Золотые. Режиссер спешит и путает Не впервые. В новом действии появятся На охоте Королевич и красавица В позолоте. Дальний замок вспыхнет играми, Бросят флаги Над разрубленными тиграми Из бумаги. И, цветами разукрашены, Два героя Въедут в замок семибашенный Над горою. Я одна. Кулисы черные В паутине. Где плати мои узорные? Веер синий? Кто пришел? Кто тронул тесную Эту дверцу? Ах, в груди пружинка треснула, – Верно – сердце? Пусть судьба, служанка дряхлая, Скуки ради, Побредет сквозь утро чахлое По эстраде, Чтобы там усмешкой колкою Рассмеяться, Собирая пыль метелкою С декораций. 1930 * * *
Девочке в кимоно Было семнадцать лет. Где-то… Давно… давно… В живых ее больше нет. – Снег серебрил окно. – Страшный летел дракон На огненном рукаве. Бабочку видел он В вышитой гладью траве. – Всё это – как сквозь сон. – Слышится шаг вдали: Счастье идет в ночи. Руки, дрожа, зажгли Бледный огонь свечи. – Тени в снегу легли. – Светлым, как день, был он. Радостно с ним вдвоем. Всё это – только сон… Что рассказать о нем? – Бабочку съел дракон. 1930 * * *
Окно, квадратом врезанное в небо. Белеет в темноте… Ты настоящим в этой жизни не был, И все твои слова – не те. Но я, поняв безумные изломы Тобой спаленных дней, Жду одного: ты скоро будешь дома В душе моей. Пусть очень поздно. Перед смертью самой. Всё было. – Всё прошло. – Есть это небо за оконной рамой, И от него – светло. Мое окно останется неспящим: Тебе, тебе помочь! И ты придешь. Простым и настоящим, Забросив маску в ночь. 1933 * * *
Пойдем по улице в осенний сквер, Дома сутулятся и воздух сер. Ночь светит окнами над пеплом дней, Мы бродим около чужих огней. И жажды дальнего – в душе прибой… Прощай, мой маленький… Господь с тобой Не удержу тебя, но в эту ночь, В глухую жуть ее, дай мне помочь Всему тяжелому, что плачет в нас, – Погладить голову, коснуться глаз, Чтоб завтра весело ты вышел в путь… Мой день? – Бог весть его. Меня – забудь. 1930 * * *
Бессонница. Рассеянность. Табак. Ночь напролет. И завтра будет так. Какая-то ужасная напасть… О, если бы хоть нежность или страсть. Но не лежать и слушать тишину… А кольца дыма медленно к окну Плывут, плывут, и вновь рисует дым Ненужное лицо с виском седым. 1932 * * *
– Мне скучно, бес.