Раджниш Бхагван Шри
Шрифт:
Помните это, иначе вы запутаетесь, вас может смутить то, что Нанак будто бы все время повторяется, и вы не поймете, почему он вновь и вновь говорит: "Его свойства бесценны, Его достоинства бесценны". Это слова экстаза, он их ниоткуда не считывает, это те слова, которые звучат в нем, внутри. Ему совершенно неважно, слышат его другие или нет. Если Вы будете иметь это в виду, слова Нанака раскроют перед вами безмерную глубину.
Бесценны Его качества и Его торговля тоже, Бесценны Его купцы и Его кладовые, Бесценен тот, кто приходит взять, и то, что он берет — бесценно. Бесценны Его чувства, Его самадхи бесценно, Бесценна Его божественная справедливость и Его суд,Во-первых, Он сам бесценен, и все, что Ему принадлежит, что так или иначе касается его — тоже бесценно. Нет даже способа оценить, нет такой шкалы, чтобы Его измерить, нет таких весов, чтобы взвесить Его… И мы не можем определить, что Он представляет собой, насколько Он велик, как далеко Он простирается. Кто бы ни брался за задачу измерить Бога, обнаруживает, что не только все линейки оказываются короткими или ломаются, но и сам разум, который решился измерить, тоже ломается.
Санскритское слово "майя" означает "иллюзия". Это слово происходит от того же корня, что и "мапа", которое означает "измерять". Слова "метр" и "мерить" тоже происходят от того же корня.
"Майя" означает "то, что может быть измерено или взвешено". То, что не может быть измерено, есть Брахма. Если вы можете что-то измерить, знайте, это — майя; все что можно оценить или определить, это — майя. Когда вы приближаетесь к тому, что невозможно определить, что отвергает все измерения, что не может быть взвешено, когда вы приближаетесь к этому неизмеримому, — вот тут-то и начинается религия.
Наука никогда не может познать Бога, потому что весь научный метод основывается на измерении. Измерительные шкалы — это символ науки, измерение — это ее путь, поэтому наука никогда не приблизится к Богу и всегда будет считать, что Бога нет, ибо верит только в то, что может быть измерено, в то, что можно исследовать. Маркс сказал: "Если только Бог проявит себя в лаборатории, тогда я поверю в его существование". Но такой Бог не может быть Богом.
Разве Вы не чувствуете присутствия чего-то вокруг вас, чего-то, что не может быть измерено? На самом деле Он внутри ваших измерительных средств. Ну вот, например, возьмите цветок. Вы можете его исследовать в лаборатории. Вы можете его взвесить, вы можете его измерить, можете проанализировать его химический состав. Но есть такая вещь в цветке, которую измерить нельзя. Когда вы завершите ваш анализ, вы вдруг обнаружите. что цветка-то больше нет. Со всеми вашими исследованиями вы не смогли определить, найти места красоте цветка. Поэтому ученые вообще не принимают такого измерения, как красота Разве это не странно? Красота — это самое первое из того, на что мы обращаем внимание, когда видим цветок, но как раз это абсолютно теряется в научном исследовании. Что разрушается самым первым ударом науки — это как раз то самое, что в первую очередь задевает вас, когда вы видите цветок. Первое Ваше чувство, первый луч сознания, отразившийся в вашем уме при виде цветка — это отражение его красоты. Это чувство не изречено, не спето, оно глубоко — целое облако красоты, которое окружает вас. Наука не в силах этого понять.
Вы видите, как дитя танцует, поет, смеется, — и вы ощущаете, вы видите, как течет и плещет жизненная энергия, как она бурлит. Если же попросить ученого исследовать ребенка, он сделает это скрупулезно и тщательно, он представит вам список, процентный состав железа, фосфора, кальция в его теле, расскажет, как много в нем воды, какова средняя плотность тела ребенка; но жизни не будет в его исследовании.
Однажды ученый шел по дороге со своим приятелем. Навстречу им прошла очень симпатичная девушка, и друг ученого так и застыл, разинув рот. "Забудь! — сказал ученый. — Она же на девяносто процентов состоит из воды!".
Человек на 90 % состоит из воды, а сухой остаток составляет всего 10 %. Говорят, что все вещество в человеческом теле стоит не больше пяти рупий. Вот столько стоят все химические вещества, которые содержатся в теле. Поэтому смерть сжигает человеческое тело — ведь оно не имеет никакой ценности.
Наука будет измерять все и вся и потом заявит, что души не существует. Как они могут найти душу, если ее невозможно измерить? Когда мы не можем найти ей место никакими средствами измерения, мы заявляем, что ее нет. Если бы мы были мудрыми, мы бы сказали, что все наши способы измерения вовлекают нас только в майю и не ведут никуда дальше. Поэтому мы должны придумать какие-то другие способы, чтобы познать Бога, иные, отличные от измерений.
Метод науки — это измерение, исследование, проверка, определение. Метод религии совершенно другой. Она не собирается ничего измерять, исследовать или определять, ее задача — погрузиться в то и раствориться в том. Ученый стоит в стороне от своей задачи, а религиозный человек становится единым с ней, он погружается в то самое, что он ищет.
Однажды Нанак отправился в Лахор. Самый богатый человек в городе пришел и поклонился ему в ноги. А в те времена был такой обычай, что если у человека было десять миллионов рупий, он должен был поднять флаг над своим домом. Богача звали Сегх Дуничанд и у него над домом было много флагов. Он коснулся лбом ног Нанака, протянул к нему руки и сказал: "Я хочу тебе услужить. Слава Богу — он дал мне достаточно средств. Я исполню все, что ты пожелаешь".
Нанак выдернул из своего плаща швейную иголку, протянул ее Дуничанду и сказал: "Храни, как зеницу ока, вернешь ее мне после твоей смерти".
А Дуничанд настолько был полон гордыни от своего богатства, и просто не понял, что же сказал ему Нанак. "Как пожелаешь," — сказал он и удалился. Высокомерие временами делает человека настолько слепым, что он попросту не понимает, что какие-то вещи могут быть невозможны. Наконец, по пути домой Дуничанд все же задумался об этой просьбе и понял, что не сможет отдать Нанаку иголку после своей смерти.
Поэтому он вернулся к Нанаку и сказал: "Ты поручил мне сложную задачу. Я в тот момент о ней не подумал, но сейчас мне кажется, что ты подшутил надо мной. Зачем беречь иголку, как зеницу ока? Я предполагаю, что пути святого неисповедимы и загадочны, но должна быть какая-то причина, какой-то повод. Прости меня, но возьми, пожалуйста, иголку обратно, потому что я не смогу выполнить свое обещание. Как я смогу взять иголку с собой после смерти?". Нанак сказал: "Да. Давай мне иголку — свою службу она сослужила. Это как раз тот самый вопрос, который я хотел тебе задать. Если ты даже такую крохотную вещицу, как иголка, не можешь взять с собой, когда умираешь, разве ты возьмешь с собой свои миллионы рупий, которые ты собрал? Если ты не сможешь взять тонюсенькую иголку, неужели ты думаешь, что сможешь взять хотя бы что-то еще? Ты бедняк, Дуничанд, потому что действительно богат только тот, кто может взять с собой что-нибудь в посмертие".
Ничто из того, что можно измерить, не может быть взято с собой после смерти. Взято может быть только неизмеримое.
В этом мире есть два типа людей. Одни все время пытаются измерять, все время ищут вещи, которые можно сосчитать и взвесить. Другой тип людей всегда ищет то, что неизмеримо. Первые — это не религиозные, это светские, мирские люди. Они принадлежат сансаре, миру иллюзий. Второй тип — религиозные люди, саньясины.
Религия — это поиск неизмеримого. Тот, кто нашел неизмеримое, — победил смерть. Он обрел нектар, магический эликсир. То, что может быть измерено, рассыплется в прах. Все, у чего есть предел и границы, обречено гнить. Все, что может быть определено, — сегодня здесь, а завтра уйдет. Горы, даже такие, как Гималаи, однажды исчезнут. Это случится и с Луной, и с Солнцем, со всеми звездами. Мы называем горы вечными, неизменными и неподвижными, но на самом деле они преходящи, а вовсе не неизменны. Все меняется, — все, что может быть измерено. Все вещи, которые могут быть измерены, — как отдельные волны. Когда кончается все измерение, когда границы гаснут, — вот тут начинается Океан Брахмы, Начало Бога.