— А могут они скорректировать траекторию ракет при подлете?

— Я думаю, до этого они еще не дошли.

— А хоть бы и так! — сказала Хельга, вырастая в проеме люка. — Вся аппаратура пуска и слежения уничтожена. Личный состав выведен из строя на семьдесят пять процентов.

— Боже мой! — ахнул Алекс. — Хельга, что с тобой?! На тебе живого места нет!

— Небольшой косметический ремонт, — криво, с обидой в душе, улыбнулась Хельга, — и буду как новая.

— Почему ты не воспользовалась бронескафандром?

— Он неудобен и тяжел. И вообще, оставь свои расспросы, дай мне заняться собой. Я ведь сделала то, о чем ты просил!

— Так ты все же обиделась?! ОТТО, кто-нибудь еще остался в живых? Мы совсем потеряли ребят из вида!

— Это не так, сэр! В настоящее время танк стоит в полукилометре отсюда. Людям необходима первая помощь. И еще их окружают.

— Так чего же ты ждешь?! Вперед!

Хельга молчаливо уселась в кресло киберхирурга и отгородилась от внешних раздражителей звуконепроницаемой ширмой. Но отгородиться от самой себя не удалось. Она снова и снова переживала перипетии боя в Лабиринте.

…Танк въехал правой гусеницей на взгорок и замер.

— Что, дальше своим ходом? — закричал Лугин, загремев автоматом по башне. Из люка высунулась голова Штурма.

— А ты как думал, до дома тебя довезут? Давай живей вниз!

Клаус тоже откинул крышку люка и полез наружу, когда из кустов внезапно выскочил эсэсовец с фаустпатроном на плече.

— «Фаустник»! — заорал Лугин не своим голосом, скатываясь с танка, но было поздно. Ракета угодила в борт и пробила в броне дыру размером с голову. «Пантера» вспыхнула, Пауль едва успел унести ноги. Клаус был убит на месте. Он лежал на броне, обняв руками машину, и языки пламени лизали его комбинезон.

Короткой очередью Лугин срезал «фаустника», но неподалеку уже загрохотали автоматные очереди. Эсэсовцы приближались со всех сторон.

— Каюк нам что ли? — будто сам себя спросил Лугин и вдруг увидел крылатую тень на траве. Он задрал голову кверху, приветственно махнул зависшему над ними гравилету.

— Хватайся, капитан! — крикнул Лугин Паулю, кивая на буксир-фал. — Даст Бог, сейчас вознесемся!

Они ухватились оба одновременно и сразу почувствовали, как фал потянул их вверх.

— Ух, ты! — восхитился Лугин. — Аж, дух захватывает! Эй, вы! — крикнул он уменьшающимся в размерах фашистам. — Что, не вышло?! Хрен возьмете!

Держаться одной рукой за жесткий захват фала было неудобно и непривычно. Лугин смешно дергал ногами в воздухе, но поменять руку не мог: раненное плечо жгло как огнем.

— Слушай, капитан! Не думают же они, что мы с тобой будем болтаться до самого Омска! Мы ж не роботы! И у меня высотная болезнь с детства.

— Держись! — только и ответил Штурм. Сам он держался из последних сил.

Главком нервничал, и для этого были веские причины. Группа, посланная Дягилевым, даже не радировала о прибытии на место. Скорее всего, десантники погибли, ведь и самолет не вернулся. Стало быть, ждать нечего, надо действовать. Выбора нет. Или Брянск, или Ставка. Точнее, или он сам. А если выбирать между собственной жизнью и ответственностью за развязывание атомной войны, выходом Лаврентию Павловичу казался только первый вариант. О том, что он собирается уничтожить не Берлин, а Брянск, Главком уже не думал. На войне без жертв не бывает.

Время текло, и с каждым часом усиливался страх перед возможной ядерной атакой Гиммлера. Берия кусал губы и ходил вокруг письменного стола. Угнетала сонная тягучая тишина, будто во всем здании нет ни души. Время было обеденное, но есть совсем не хотелось. Берия то и дело взглядывал на часы. До двадцати трех тридцати времени еще оставалось — вагон.

После ареста Дягилева Берия пересмотрел планы бомбардировки Брянска и поручил вести дела генералу Мясникову из Генштаба. Он порекомендовал тому подготовить высотный самолет и найти безупречного человека. Потом лично созвонился с Курчатовым, еще раз договорился о поставке «изделия» в количестве двух единиц специальным рейсом из Салехарда в Омск до 18.00 по местному времени.

«А собственно, зачем ждать двадцати трех тридцати?!»

К этой мысли Главком возвращался вновь и вновь, и она становилась ему все более близкой и приятной. Зачем ждать, если группа погибла?! Какая разница, когда он отдаст приказ?! Главное — не опоздать!

Берия распахнул двери, вышел в приемную и, не глядя на секретаря, бессменного секретаря Главкома, произнес:

— Товарищ Поскребышев. Мясникова ко мне. Срочно!

Вскоре явился дебелый румяный генерал, вытянулся и доложил: