— Что ты имеешь в виду — наш ручной труд?

— Не хитри! Если говорить о малярах и штукатурах, то все мы египтяне. А я говорю о твоих глазах.

— Оставь.

— Думаю, что теперь-то уж мой дядюшка и взгляда не отведет от бригадира.

— Сколько можно тебя просить?

— Не буду, не буду!

— Кстати, почему он не вышел на работу?

— Не подумай, что заболел, Петр Ефимович отпустил на денек в область. Поехал к Метелевой.

— К Метелевой?

— Он недоволен, что Павла Прокофьевна заодно расхвалила и его.

— Вот как?.. — В искусно удлиненных глазах Клары появилось искреннее недоумение. Она вдруг ощутила глухое беспокойство, что-то вроде первой и беспричинной ревности. — Это он напрасно к ней поехал.

— Почему же?

— Не поймет она.

— Вот странно! А что тут понимать?

— Выходит, что бригаду можно расписывать как угодно, а Каменицкий выше всех похвал.

— Мы — рабочий класс! А кто он такой? Инженер, состоящий при рабочем классе!

— С тобой никогда нельзя поговорить.

— Ничего не поделаешь, переходный возраст.

— Хватит болтать, пойдем-ка лучше работать.

Они занимались отделкой магазина, под который был отведен первый этаж нового дома. Дом заселили еще накануне майских праздников, а магазин стоял с заколоченными дверями и с обшитыми фанерой окнами-витринами. Это уже стало дурной привычкой — опаздывать со сдачей торговых помещений в жилых домах: то материалов не оказывается, то оборудования. На сей раз не хватило бемского стекла.

— Видела, как домохозяйки косятся на нас? — сказала Саша в обеденный перерыв, когда вместе с Кларой присела у окна, угощая ее бутербродами.

— На каждого не угодишь.

— То-то и оно. Знаешь что, давай поступим в магазин продавщицами. Сфера обслуживания!

— Нет уж, буду штукатурить до конца.

— А мне кажется, что я сбегу... Впрочем, я не уйду со стройки, пока не выдам тебя замуж.

— Вернее, пока сама не выскочишь.

— Пусть сначала женится отец на Метелевой.

Клара улыбнулась, подумав о глупейшем предположении, что Олегу нравится Метелева. Дурачась, она сильно охватила руками Сашу за тоненькую талию и закружилась с ней на черном цементном полу, еще не облицованном метлахской плиткой.

Саша высвободилась из ее рук, испытующе посмотрела на подругу и задумчиво прошлась, как обычно перед серьезным разговором.

— А хочешь, я расскажу все бабушке?

— С ума сошла!

— Бабушка у нас т а й н ы й советник. Уж она-то поняла бы и повлияла на своего младшего сыночка, я уверена.

— Смешная ты.

— Надо бороться, по крайней мере.

— С кем?

— Да, бороться пока что не с кем, — охотно согласилась Саша. — И слава богу... Но как я могу тебе помочь? Как? Я пыталась говорить с твоим бирюком...

— Ты... ты говорила с ним?!

— Ну да.

— Ах, Саша, Саша, ну кто тебя просил об этом? Ну зачем ты это делаешь?

— Не буду больше. Сама вижу теперь, что зря...

Обеденный перерыв кончился, и бригада принялась за дело. Ее никто не подгонял: Каменицкого не было, а прораба вызвали в управление треста, — и девушки, почувствовав полную самостоятельность, работали на совесть. Клара только считалась освобожденным бригадиром, но всегда наравне со всеми выполняла норму, Потому и подчинялись ей беспрекословно, хотя вообще-то женщины не любят подчиняться женщине. До Кузнецовой бригадиром был один развязный мастер, который все похаживал да покрикивал на девчат. Они долго терпели, однако все же отказались работать под началом такого «надсмотрщика». На участок приехал сам управляющий трестом Петр Ефимович и предложил другого бригадира — выпускницу профтехучилища Клару Кузнецову. Девчата согласились без особого энтузиазма. Ну, а потом привязались к ней.

Сегодня белили и красили дотемна, чтобы закончить отделку главного зала магазина, не откладывая до понедельника. У Саши сильно кружилась голова от нитрокрасок. «Нет, не выйдет из меня никакого маляра», — сказала она Кларе. Та сама устала сильно. Но вот она сбросила заляпанный комбинезон, вымылась, надела платье, туфли, причесалась перед зеркальцем, укрепленным в сумочке, — и хоть сейчас на танцы или на концерт в Доме культуры. Да не с кем.

— Что ты завтра будешь делать? — спросила она Сашу.

— Завтра Виктор, приезжает из экспедиции.

— Понятно. Значит, отлежусь я вдоволь.

«Спит по выходным, точно вдова какая-нибудь», — с сожалением подумала Саша не в первый раз.

На следующий день она встретилась с Виктором и позабыла обо всем на свете.

За городом было красивое ущелье, где Урал со всего разгона пробивался через горы. Дальше лежала степь до Каспия, и там он трусцой бежал налегке, а тут, на развороте, как последний барьер на его пути, вставали базальтовые скалы. Неизвестно, что заставило Яик пойти на безумный прорыв в те далекие времена, когда он торил себе дорогу, но факт остается фактом: он выбрал именно трудный путь, хотя напрямую вдвое ближе к морю. А может, казачий Яик лелеял заветную думку поскорее увидеться с Волгой? Да не хватило сил, чтобы доскакать, и он, отмахав добрые полтысячи верст на запад, до Уральска, опять повернул на юг, довольный уже тем, что Волга теперь рядом.