— Да кто у тебя там, признавайся.

— Есть один геолог. Вернее, гидрогеолог. Впрочем, на все руки мастер: и геодезист, и географ, а главное — энтузиаст Урала.

— Словом, руководитель кружка любителей природы! Здесь нужна серьезная организация. Так кто он, твой шеф, если не секрет? Кандидат? Доктор?

— Член-корреспондент.

— Это какой же академии? Не педагогической ли?

— Нет, той самой, которой недавно стукнуло двести пятьдесят.

— Ого!.. И все равно это донкихотство, честное слово. Ты уж извини, Марат Борисович, я не хотел тебя обидеть.

— Мне пора идти, Вячеслав Михайлович.

— Думаю, ты еще пораскинешь на досуге. Передавай привет Марине.

— Кланяйтесь Алле Сергеевне...

Марат хотел было спросить, как ока поживает, но не спросил и вышел из кабинета Верховцева.

Алла Сергеевна... Кто бы мог подумать в институте, двадцать лет назад, что Алла Реутова заделается простой домохозяйкой? В то время все студенты и профессора видели в ней недюжинный талант гидротехника. Она училась на зависть всем. Академик Сергей Яковлевич Жук сказал однажды с кафедры: «Женщина на плотине до сих пор была нежеланной, как на военном корабле. Но времена меняются, и кое-кому из вас, будущих прорабов, надо смириться с этим». С тех пор Аллу стали величать торжественно — Сергеевной, шутливо намекая на духовное родство с самим Сергеем Яковлевичем.

Марат любил ее с первого курса. Любил тайно, не позволяя себе никаких ухаживаний. Не потому ли и она относилась к нему сдержанно, не выделяя его среди однокурсников. Если бы он знал, что Алла пойдет ему навстречу, стоит лишь сделать первый шаг... Однако он не сделал этого шага вплоть до выпускного вечера.

— Поздно, — сказала она в тот вечер.

— Не понимаю, почему, если мы только вступаем в жизнь?

— Эх ты, якобинец... — грустно улыбнулась она и поспешно отвернулась. — Где же ты был раньше, Марат? Все корпел в нашем научном обществе... Значит, не судьба, — говорила Алла, избегая его растерянного взгляда. — Останемся друзьями, это тоже немало в жизни.

— Стало быть, и ты любила меня?

— Чему же ты обрадовался? — Она пожала угловатыми плечиками и заглянула наконец прямо в глаза с. таким добрым сожалением, что и он неловко отвернулся. — Ну, любила, может быть...

— Спасибо, Алла.

— Чудак ты, Марат. Все в прошлом.

— Хотел бы я знать твоего избранника.

— Скоро узнаешь, — кокетливо сказала она и отошла к подругам.

Он подумал, что Алла шутит, что нет у нее никакого жениха и что если уж любила, то что-то, наверное, осталось от прежних чувств, должно остаться. А не решила ли она поводить его за нос?

Но Марат ошибся: Алла вышла замуж за Верховцева. Когда он услыхал об этом, долго не находил себе места. Поразило не только ее замужество, поразил ее выбор. Он всегда был наивно уверен, что второй девичьей любви не бывает, в крайнем случае, непременно должно быть что-то схожее с первой. А что общего нашла Алла у Верховцева и у него, Марата?.. Переболев тяжелой ревностью, он сам женился на Марине, которая оказалась полной противоположностью Аллы. Вот на какие зигзаги способна иной раз судьба.

Со временем остались одни наивные воспоминания, сквозь которые пробивалось сожаление о том, что не сбылось. Правда, через год после замужества Аллы они встретились на Волге. Тогда Алла готова была порвать с Вячеславом. Все еще можно было круто изменить. Но Марат растерялся, будучи связанным словом с Мариной. Только словом, хотя Алла жертвовала большим... Так вот люди, созданные друг для друга, нелепо расстаются в самом начале жизни.

Да и инженерному таланту Аллы не суждено было расцвести: у нее родился сын, и она оставила работу. Тень мужа заслонила ее надолго, она прожила в этой тени лучшие годы. Потом новая беда настигла Аллу: ее счастье, ее мальчик утонул в реке. И она окончательно, замкнулась в четырех стенах, ни с кем не сближалась, хотя Вячеслав Михайлович любит пожить на виду...

Марат остановился около своего дома, пропуская встречные потоки машин. Он не испытывал особой привязанности к этому городу. Он вообще был равнодушен к большим городам и часто недоумевал, как это горожане ждут не дождутся появления на свет миллионного жителя. Зато Марина, конечно, сильно огорчится, узнав, что он намерен уехать отсюда и куда — в старый уральский город, отставший от новых именитых центров — баловней индустриализации. Чего доброго, жена со слезами начнет отговаривать его, ссылаясь на девочек, которые во сне видят университет. Обязательно университет, будто нельзя стать филологом или географом в самом обыкновенном пединституте.

Марина, Марина, хорошая ты хозяйка, ласковая мать, но откуда взялась у тебя эта склонность к ровному ходу спокойной жизни? «Помнится, ты жила не одним лишь домом... Он ясно представил себе, как ютились они в коммунальной квартире, никому не мешая: он — прораб бетонных работ на плотине, она — учительница местной школы. Он вел зимнее бетонирование в трескучие морозы, она учила русскому языку детей казахов и башкир, мучилась с ними. Дальше стало легче, даже на ангарской стройке, не говоря уж об этом городском уюте. Но все-таки именно те, их начальные годы, пусть и совпавшие с болезненной ломкой привычных понятий и авторитетов, видятся сейчас в розовой дымке времени, отшумевшего на главном перекате века...