– Если бы мои контактеры были настолько глупы, чтобы называть мне какие-то имена, то я бы не рискнул иметь с ними дело. Я никогда не связывался с глупцами. К тому же я общался только с посредниками. Перевозчиками. Однако можете мне поверить: ничего подобного бы не произошло, если бы об этом не знали владельцы мастерских. Эту схему разработали не воры и не контрабандисты.

– Но как они убеждали вас? – вырвалось у Одрианны. – Вы сказали, что они сумели убедить вас, объяснив, что правда не всплывет наружу.

Франц устремил на нее долгий и тяжелый взгляд. Вероятно, он увидел то, что видел Себастьян. В ожидании ответа она даже как-то съежилась от нехорошего предчувствия.

– Они говорили мне, что у них проторена дорожка через один арсенал, мадам. Там, среди тех, кто проверял качество пороха, у них был свой человек. Ему платили за то, чтобы он пропускал весь порох, прибывавший с фабрики. А когда случалось, что ему это не удавалось, потому что на проверке стоял кто-то другой, и плохой порох обнаруживали, они щедро платили какому-то высокопоставленному человеку здесь, в Лондоне, чтобы отчеты об испорченном порохе исчезали.

С виду Одрианна никак не отреагировала на эти слова. Ей удавалось держать себя в руках, однако воздух вокруг них был наполнен ее печалью.

– До меня дошли слухи, что из-за использования этого пороха возникли непредвиденные последствия, – продолжил Франц, обращаясь теперь только к Себастьяну. – Я слышал, что у правительства возникли какие-то подозрения и что один из членов Совета по боеприпасам подвергся проверке. Так что когда дела вновь привели меня к этим берегам, я попытался встретиться с этим человеком. – Он развел руками. – Остальное вам известно.

– Вы собирались убить его? – спросил Себастьян.

– Я собирался сообщить ему о фактах, которые могли быть ему известны или неизвестны. За деньги, – добавил Франц. – А уж как бы он распорядился этими фактами -то ли воспользовался ими для того, чтобы обелить себя, то ли для чего-то другого, – это меня не касалось. Однако если бы он купил у меня эти факты, они больше не принадлежали бы мне, так что я не смог бы продать их еще кому-то. Это ведь касается и нашего с вами соглашения, не так ли?

Себастьян вынул из кармана пачку банкнот и отсчитал сотню. У него было с собой больше денег. Он ожидал, что ему придется больше заплатить за информацию. Так оно и будет, только дальше платить придется не фунтами.

Он вложил деньги в руки Франца.

– Это ваше судно? – спросил он.

Франц уклончиво улыбнулся.

– Если ваше, уводите его отсюда, – сказал Себастьян. – Если не ваше, уходите туда, откуда пришли. Теперь вам долго не стоит вести дела на британском побережье.

Франц поклонился, признавая, что понял угрозу.

– Пожалуй, есть еще кое-что, что может показаться вам интересным, – промолвил он. – Я скажу об этом ради леди.

– О чем же?

– Я оставил Англию сразу же после неудачной встречи возле Брайтона и вернулся сюда всего две недели назад. Я не исчезал из книжного магазина. Я никогда не ходил ни на какую другую встречу. Я не знаю, где этот магазин и о какой встрече вы говорите.

Одрианна почти не заметила, как они вернулись на площадь. Звуки этой шумной части города казались ей отдаленным гулом. Ее словно ударили в сердце в том самом месте, где оно кровоточило и ныло.

Саммерхейз вел ее. За всю дорогу он не проронил ни слова. Но он все время шел очень близко, поддерживая ее.

Усадив жену в карету, Себастьян сел рядом. Они поехали в полном молчании.

Постепенно оцепенение Одрианны проходило. Опустив глаза, она увидела свою руку в его руке. Одрианну тронуло, что Себастьян пытается утешить ее. В горле у нее застрял комок, и она с трудом сглотнула, силясь взять себя в руки.

– Как ты думаешь, сколько ему платили? – спросила она.

– Кому?

– Тому чиновнику из Совета в Лондоне, который не давал хода сообщениям о плохом порохе, – уточнила Одрианна. – Какова нынче цена за такие поступки?

– Понятия не имею. И это совершенно нелепый вопрос, Одрианна, – сказал Себастьян.

– Столько же, сколько ты заплатил Францу? Если бы ты хотел купить такого человека, сколько бы ты ему предложил?

– Одрианна…

– Прошу тебя, скажи мне.

Он тяжело вздохнул:

– Думаю, я предложил бы ему его годовое жалованье, а может быть, и больше.