Сама я прошмыгнула в центральную комнату, служившую одновременно и спальней, и гостиной, а сейчас и родильным отделением. В углу возле печи копошилась бабка Феодора — местная повитуха. Покосившись в мою сторону, пробормотав что-то неясное и сплюнув мне под ноги, она крючковатым пальцем указала на ворох измазанного кровью белья. Я поняла её без слов, ушла на кухню за водой, вернулась и поставила на печь закипать.

— Хочь и ведьма, а догадлива, — с непонятной толикой зависти прокряхтела старая карга, вновь принимаясь за никакую Велу.

— Я не ведьма, — возразила я.

— Ну, медиум. Какая разница? Всё равно бесовское отродье, — припечатала бабка.

— И не медиум.

— Ага и всяка чертовщина тебе не мерещится, — согласно кивнула она, — ни шорохи, ни знаки. Ведьмово отродье, оно и есть ведьмово отродье.

Я никогда раньше не принимала роды и не знала, что надо делать, но повитуха направляла мою энергию в нужное русло короткими указаниями или жестами. Мы быстро сработались, хоть я и чувствовала, что не понравилась ей.

Авелия умирала, угасала с каждой минутой уже не реагируя на бабкины уговоры, сдобренные крепкими пощёчинами. Её Печать просто полыхала кровавым, постоянно маяча перед моими глазами. Она больше не изменялась, не пульсировала, не колыхалась маревом — просто бесформенная клякса, окутавшая человека. Очередной спазм изогнул её спину. Старая Феодора мягко ощупала живот роженицы и осталась им очень недовольна.

— Ребёнок выживет? — уже зная ответ, спросила я.

— Нет, — сухо отрезала бабка. — Он уже давно умер. Тут хотя бы мать спасти.

Альбина нетерпеливо переминалась с лапы на лапу, пока я вся уставшая ковыляла к входной двери. Мы до самого рассвета бились за жизнь Велы — бабка смогла принять роды, но не останавливающееся кровотечение почти не оставляло шансов. В конце концов я не выдержала и малодушно прикрывшись усталостью сбежала. Повитуха и сама еле держалась на ногах, но к тому времени вернулась немного пришедшая в себя Вета, так что сильно переживать не стоило: всё, что должно было случиться, обязательно произойдёт. Вконец обессилив, я решила не спорить с судьбой.

Нужно было очень торопиться, но за ночь ноги устали и отказывались бегать. Предрассветный туман пробрал до кости. Платок я оставила в доме у Велы, прикрыв им уснувшего Антония. Уже в коридоре у меня открылось второе дыхание и я припустила на перегонки с кошкой к шпалере с хмельной пирушкой. Графа там не было. Его кровать — заправленная и заваленная подушками со всяким хламом сегодня хозяина явно не дождалась.

— Ах, чтоб вас! Альбина, ищи графа. Ну же, фас! — я не знала, как нужно обращаться к гигантским кошкам, чтоб отыскать своего хозяина, но собачья команда очень даже подошла — киса сорвалась с места, я едва успела заметить кончик белого хвоста, вильнувшего за поворотом.

Господин спал в гостиной. Он сидел у потухшего камина с пустым бокалом в одной руке и наполовину опустошённой бутылкой вина в другой как всегда напротив портрета своей жены. Его непривычно спокойный силуэт освещал небольшой канделябр, предусмотрительно зажжённый Минорой или Вероникой. Сивушный аромат — его постоянный спутник — витал над кабинетом. Кошка недовольно чихнула.

— Граф, — неуверенно позвала я. Ещё пять минут назад я была преисполнена решимости во что бы то ни стало разбудить нашего хозяина, но сейчас при виде мирно спящего в кресле человека решимость моя истаяла, как кубик сахара в чае. А ну как его опять переклинит и он вконец меня напугает своей непредсказуемостью?

Я тихо отступила на шаг.

— Вам что-нибудь нужно, Мара? — Граф не открывая глаз, переложил ногу за ногу, и тихо освободился от порочащих его доброе имя бутылки и бокала.

— Нужно вызвать лекаря. Там… Вела…

Граф резко открыл глаза и совершенно трезвым взглядом вперился в меня.

— Что случилось?

— Она родила мёртвого ребёнка и теперь сама может отправиться вслед за ним, господин. У неё сильное кровотечение.

— Когда это произошло?

— Час назад. От силы полтора.

— Что значит "от силы"? — холодно уточнил встающий граф. Его тон мне не понравился. — Она почти два часа, как умирает, а вы приходите лишь сейчас и говорите "от силы"?

— Граф?

— Не графкайте! — рявкнул мой господин, хватая меня за руку и увлекая за собой вверх на второй этаж. — Вы обязаны были первым делом бежать сюда и разбудить меня, а уж потом…

— Простите, но я была занята с Велой — помогала повитухе. Антоний и Велета были не в состоянии.

Моя кисть затрещала, сминаемая мощной рукой беснующегося мужчины — моих отговоров он просто не слышал. Обиженная и разозлённая за непонятную вспышку гнева, я попыталась затормозить. Бесполезно! Проще остановить табун лошадей кривым посохом, чем сдержать этого с позволения сказать заботливого хозяина.