— Он у тебя с собой?

Я кивнул и вытащил теплый металлический овал из кармана джинсов, а факел передал Лене.

— Мы должны увидеть, что было дальше. Должно быть что-то еще, — я развернул медальон и положил его на круглый каменный стол посреди комнаты. У Мэриан был тот самый, знакомый мне, взгляд, когда они с моей мамой находили что-то действительно стоящее. — Хочешь посмотреть?

— Больше, чем ты думаешь, — Мэриан медленно взяла мою руку, а я взял Лену за руку. Нашими сплетенными пальцами я коснулся медальона.

Вспышка света ослепила меня.

Я увидел дым, почувствовал запах пожара, и мы исчезли…

Женевьева повернула книгу, чтобы дождь не заливал буквы. Она знала, что произнести эти слова — значит нарушить все Естественные законы. Она почти что слышала голос матери, умолявший ее остановиться и задуматься о последствиях.

Но Женевьева не могла остановиться. Она не могла потерять Итана.

Она запела.

CRUOR PECTORIS MEI, TUTELA TUA EST.

VITA VITAE MEAE, CORRIPIENS TUAM, CORRIPIENS MEAM.

CORPUS CORPORIS MEI, MEDULLA MENSQUE,

ANIMA ANIMAE MEAE, ANIMAM NOSTRAM CONECTE.

CRUOR PECTORIS MEI, LUNA MEA, AESTUS MEUS.

CRUOR PECTORIS MEI. FATUM MEUM, MEA SALUS.

— Остановись, дитя, пока не поздно! — Иви была в истерике.

Дождь шел сплошной стеной, сквозь дым были видны разряды молний. Женевьева задержала дыхание и стала ждать. Ничего. Должно быть, она где-то ошиблась. Она наклонилась к книге, чтобы четче разглядеть слова в темноте. Она закричала их в ночь на языке, который знала лучше всего.

КРОВЬ СЕРДЦА МОЕГО — ТВОЯ ЗАЩИТА.

ЖИЗНЬ ЖИЗНИ МОЕЙ — ЗАБИРАЯ ТВОЮ, МОЮ ЗАБИРАЕТ.

ТЕЛО ОТ ТЕЛА МОЕГО, СУЩНОСТИ И МЫСЛЕЙ.

ДУША В ДУШЕ МОЕЙ — СВЯЗАТЬ ИХ ВОЕДИНО.

КРОВЬ СЕРДЦА МОЕГО, МОИ ПРИЛИВЫ И ОТЛИВЫ, ЛУНА МОЯ.

КРОВЬ СЕРДЦА МОЕГО, МОЕ СПАСЕНИЕ, МОЯ ПОГИБЕЛЬ.

Она решила, что ее глаза играют с ней дурную шутку, когда увидела, как дрогнули веки Итана.

— Итан! — на секунду их взгляды встретились.

Итан пытался вдохнуть, он явно прилагал все силы, чтобы что-то сказать. Женевьева склонилась над ним, ближе к его губам, и почувствовала его теплое дыхание на своей щеке.

— Я никогда не верил твоему отцу, который говорил, что Маг и Смертный не могут быть вместе. Мы бы смогли. Я люблю тебя, Женевьева, — он что-то вложил ей в ладонь. Медальон.

И так же внезапно, как его глаза открылись, они закрылись вновь, дыхание исчезло, грудь больше не вздымалась.

Женевьева еще не успела осознать произошедшее, как ее будто пробило электрическим током. Она чувствовала, как кровь бешеным потоком понеслась по венам. Должно быть её ударила молния. На нее обрушилась боль.

Женевьева с трудом стояла на ногах.

А потом все вокруг поглотила темнота.

— Господь Всемогущий, не забирай и ее тоже.

Женевьева узнала голос Иви. Где она? Запах вернул её к реальности. Запах сгоревших лимонных деревьев. Она попыталась произнести хоть слово, но в горле пересохло. Её веки затрепетали.

— О, Господи, спасибо! — Иви смотрела на нее, стоя рядом на коленях, в грязи.

Женевьева закашляла и ухватилась за Иви, наклоняя ее к себе поближе.

— Итан, он… — прошептала она.

— Мне жаль, дитя… Он ушел.

Женевьева наконец-то смогла открыть глаза. Иви подскочила так, словно бы увидела самого Дьявола во плоти.

— Господь Милостивый!

— Что? Что случилось, Иви?

Старушка тщилась объяснить увиденное:

— Ваши глаза, дитя. Они… изменились.

— О чем ты говоришь?

— Они больше не зеленые. Они желтые; желтые, как солнце.

Но Женевьеве было все равно, какого цвета стали её глаза. Она потеряла Итана, большие ничего не имело значения. Она зарыдала.

Непрекращающийся дождь превращал землю под ними в грязевое месиво.