Матвеев особенно не возражает – куда ему, собственно, торопиться? Здесь хорошо: воздух, солнце и опять же рыбалка.

На том и порешили.

– Постарайтесь в разговорах с дедом избегать темы: кто вы и откуда, – напутствую на прощание.

– Сомневаюсь, что аксакал говорит по-русски, – вставляет Илья.

– Тем лучше. Ну, а если вдруг дойдет до таких расспросов, скажите, что русские. Придумайте какую-нибудь легенду. Типа, строители, работаете в Армении – в совместной компании, у вас законный отпуск. Дескать, сообщать о несчастье никуда не надо, чтобы не дергать руководство и не будоражить семьи.

– Наврем, не беспокойтесь, – заверяет снайпер и спрашивает: – Винтовку-то с собой возьмете?

– Зачем?

– Так ни к чему она нам тута. Не дай бог, дедок узреет!

– Нет, – подумав секунду, мотаю головой. – Заверни ее в тряпицу и прикопай где-нибудь в лесочке. Сгодится на обратном пути – когда Борькины кости срастутся. А нам привычнее и спокойнее с пистолетами.

– Добро. Ну и вы тама поаккуратнее – на рожон-то по дороге не лезьте. По овражкам, по кряжкам… потихоньку и доберетесь. Чай, сутки-двое ничего не решают.

– Не волнуйся, Серега, не впервой лесами да горами хорониться, – обнимаю пожилого друга.

Смотритель возвращается по тропинке в полдень. Неторопливо обходит отдыхавших в тени коз, присаживается на камень под деревом, ковыряет перед собою палкой землю…

Тормошу товарища за плечо:

– Иди, Палыч, самое время.

Тот поднимается, машинально отряхивает колени.

– Не забывай о почтительности – горцы это любят, – напоминает Илья.

– Не забуду – я и сам почти горец. Значит, если все нормально – я закуриваю сигарету и поправляю воротник куртки. Так, что ли?

– Все правильно. Мы в этом случае оставляем здесь Борьку и отходим повыше в лес.

Снайпер топчется на месте, неуверенно поводит плечами:

– Ну, давайте прощаться. На всякий случай…

Куценко молча наблюдает, как Матвеев обнимает Илюху и меня; потом, повернувшись на бок, провожает тоскливым взглядом его худосочную фигуру…

Борька сильно переживает из-за случившегося с ним несчастья. И волнуют его не собственные травмы: кости ломал не впервой – заживут, срастутся. Покоя не дает то, что внезапно поменялись планы, что приятелям предстоит идти на север порознь. Да и вынужденное пребывание в найденном прибежище не добавляет оптимизма.

Прапорщик спустился со склона и напрямки двинулся к сидящему деду. Тот заметил его не сразу – видать, привык, что гости приезжают к монастырю на автобусах да лимузинах. Заметив же, складывает ладонь козырьком у лба и пристально рассматривает незнакомца до тех пор, пока тот не подходит вплотную…

– Как думаешь, договорится? – отмахиваюсь от назойливой мошкары.

– Простые люди всегда договорятся, – успокаивает Супрун. – Старик одинок и, вероятно, всю жизнь живет в горах. Такие люди легко идут на контакт и всегда помогают в беде.

Я знаю, что Илья – неплохой психолог, умеющий правильно рассчитать поведение даже малознакомого человека. Попадает он в точку и на этот раз: минут через пять мирной беседы старик поднимается и в сопровождении нашего Сергея Павловича направляется к опушке леса. Сам Матвеев при этом отстает на полшага, подпаливает сигарету, выпускает густой клуб дыма и… поправляет воротник куртки.

– Есть!

– Получилось! – радуемся удаче.

– Уходим?

– Уходим.

– Ну, Борис, давай и с тобой прощаться…

За эвакуацией травмированного товарища мы следим, лежа в кустах – в полусотне метрах от разбитого лагеря. Носилки нами предварительно разобраны и сожжены; от них остались лишь две палки. Дескать, пострадавший гражданин ковылял на одной ноге, а здоровый напарник только помогал, подставляя плечо…

– Потопали, – шепчет Супрун.

– Надеюсь, Куцый выкарабкается. А там потихоньку доберутся до нашей границы. Пошли…

Поднявшись, мы берем рюкзачки и шагаем вверх по склону.

Нам предстоит пройти по краю ущелья и выбраться на вершину хребта. А уж после повернуть на север.

Вдвоем и налегке идти одно удовольствие.

Ближе к вечеру на безопасном удалении минуем Сисиан – крохотный городишко на реке Воротан. Сквозь старинные каменные кварталы петляет узкая асфальтовая трасса Степанакерт – Нахичевань; севернее тянется шоссе в центральную Армению.

Проходя сопочкой по-над дорогою, Илья с грустью смотрит на резво бежавшие автомобили.