Шрифт:
– Знаешь, прав был Борька! Попался бы сейчас такой же душевный мужик, как тот, что подбросил до Агдама. Помнишь?
– А то! Километров сто отмахали на машине. Пешком, да с контейнерами три дня бы топали.
– Не меньше. Двух зайцев тогда убили одной гранатой: и от джипов оторвались, и четверть всего пути за пару часов одолели. Сказка!..
Да, нынче о повторении той сказки приходилось только мечтать.
Увы, но был вынужден отвергнуть предложение Куценко выйти на шоссе и проголосовать. Имей мы при себе документы граждан Армении или хотя бы липовые визы в российских загранпаспортах – другое дело. А так – сказка продолжалась бы до первого КПП дорожной полиции. Максимум – до второго.
До ночевки успеваем прошагать с десяток километров. Останавливаемся у подножия трехтысячника, названия которого картографы почему-то не отобразили.
– Прохладно здесь – градусов двенадцать. И дышать тяжело, – садится на поваленное дерево Супрун.
– Две тысячи сто метров. – Бросаю на землю вещи.
– Я в Чечне однажды зависал с группой на такой же высоте.
– Надолго?
– Пару суток торчали – банду поджидали. Но то глубокой осенью было; днем – чуть выше нуля, ночью – минус десять. Продрогли как цуцики, и башка постоянно кружилась.
– Черт с ним, с холодом. Лишь бы кто в гости не пожаловал.
Так за неторопливыми разговорами набрали хворосту, соорудили костерок, согрели чайку. И уже в сумерках, глядя на затухающие угли, Илья почему-то снова вспоминает о том дне, когда неслись на «Тойоте» по бездорожью центрального Азербайджана.
– Слушай, а тебе не показался знакомым тот мужик с изуродованным лицом? – спрашивает он, прикуривая сигарету.
– Наш спаситель?
– Да.
– Ни разу не встречал.
– А голос? Разве его голос никогда не слышал?
Ответить я не успеваю, хотя и было желание признаться: да, мол, интонации показались знакомыми. Снизу внезапно доносится звук, похожий на хруст сухой ветки.
– Тихо, – выплескиваю остатки чая на угли. Вынув из-за пояса пистолет, шепчу: – Сиди здесь, Илюха. И внимательно смотри по сторонам.
– А ты?
– Пойду, как говаривал Палыч, чуток прогуляюсь и воздух понюхаю.
И бесшумно скрываюсь в зарослях…
Глава четвертая
Армения
20–21 августа
Седьмые сутки, сторонясь людей, мы идем вдоль восточной границы Армении. Сзади осталось множество больших и малых селений; позавчера миновали сторонкой городок Варденис и вышли к Севану. Затяжной переход в целом проходит удачно.
Раза три мы замечали летящие на небольших высотах пятнистые «вертушки». Однажды встретилась группа военных в камуфляже – похожие на пограничников парни спускались с гор и направлялись в ютившееся промеж склонов селение. Мы прижались к земле, затаились и переждали, пока отряд скроется с глаз. Нет, ничего подозрительного и опасного для нас в этих парнях не было – обычный наряд, исполнявший обязанности по охране границ суверенного государства и возвращавшийся в родные казармы.
Рюкзаки изрядно похудели – даже при строжайшей экономии, продуктов становилось все меньше и меньше. Протопали за эти дни много. Если мерить расстояние по плоской карте, то получалось около двухсот верст; а учитывая все зигзаги, спуски и подъемы – почти триста.
Вроде бы все идет по плану: ни случайных встреч, ни погранзастав, ни рыскающих в небе вертолетов… И тем не менее я перед каждой ночевкой следую примеру Матвеева и в течение часа «нюхаю воздух» – ухожу назад, вслушиваюсь и приглядываюсь к исчезавшему в сумерках лесу.
Мне почему-то казалось, что кто-то осторожно следит за поредевшей группой. Неделю назад в окрестностях Сисиана я отчетливо слышал треск сломанной древесины. Тщательно обшарив заросли вокруг разбитого лагеря, убедился: никого. Может быть, ветром сломало сук. Или дикий зверь, привлеченный дымком от костра, наступил на сухую ветку. Однако ровно через сутки во время «прогулки» я наткнулся на пару свежих отпечатков военных полусапог. Отпечатки остались меж двух грабов на красноватом пятне жирной глины.
– Жаль, нет с нами Сереги, – посетовал я тогда, снимая с предохранителя пистолет. – Он бы многое рассказал про тех, кто идет следом…
Через день я снова пошел назад, но следов не обнаружил. Однако, подумав, предположил: «Возможно, у них хуже подготовка, и во время дневных маршей ребятки отстают. К ночи догоняют и, расположившись где-то неподалеку, следят…»
В правильности предположения я убедился ранним утром, еще разок отправившись назад осмотреть тот же склон. В двух местах нашел примятую траву, а чуть ниже – сломанную ветку и вмятый в землю окурок. Кто-то здесь побывал – а возможно, и теперь находился поблизости.