На полпути его встретил Володя. Капитан уже успел сменить летный комбинезон на повседневные брюки и рубашку и теперь неторопливо брел вдоль полосы, засунув руки в карманы и насвистывая что-то разудалое. Заметив командира, он умолк и приосанился.

– Товарищ майор…

– Вольно, – усмехнулся Хваленский. – Как, пришел уже в себя?

– Да, – улыбнулся летчик. – Здорово мы все-таки этих янки посадили…

– Это точно, – кивнул майор. – А куда самолет их поставили? Посмотреть бы потом вблизи…

– В третьем ангаре стоит. Пойдемте посмотрим? Я там только что был…

– Да не, потом… Как тебе самолет?

– Ничего так машина! – одобрительно покачал головой капитан. – Кабина удобная, просторная, обзор такой хороший – нам и не снился… Бомб, правда, нет – он пустой прилетел.

– Ну и хрен бы с ним, – пожал плечами Хваленский и, взглянув на небо, с наслаждением зевнул. – Главное, что прилетел… Ладно, поехали-ка в лагерь. Устал я что-то…

Они неспешным шагом направились к стоянке возле КДП, где майор утром оставил свой джип. Помолчав, Володя сказал:

– Я вот все думаю… Если бы американец вдруг начал там ерепениться и маневрировать, как бы мы его загоняли на нашу базу? С тем «Фантомом» попроще было… он хоть днем летел, да и не так быстро. И нас четверо тогда было…

– Если честно, я и сам не знаю, что бы мы сделали, – признался майор. – Но, думаю, выкрутились бы. Не впервой.

Володя кивнул в знак согласия. Когда офицеры подошли к стоянке и майор принялся стаскивать с себя летный комбинезон, он задумчиво спросил:

– Интересно, еще что-нибудь в этом духе нам подкинут?

– Ага. «Бэ-пятьдесят два» пригнать попросят… – буркнул майор, швырнув комбинезон в кузов джипа.

Володя вначале недоуменно воззрился на командира, а потом они оба расхохотались. Принудить к посадке стратегический бомбардировщик, способный зараз превратить несколько квадратных километров в испещренную кратерами пустыню, – это была бы просто сказка!

– За тот «Фантом» – благодарность от командования, – сквозь смех говорил Маргелов, – за сегодняшнего меньше медали не дадут, а за «Б-52», наверное, сразу Героя получим…

– А что, мысль! – утирал слезы Хваленский. – Только ты никому ни-ни, а то и правда прикажут… Лучше сами как-нибудь попробуем, в порядке самодеятельности. Ладно, поехали в лагерь… шутник!

Уже в хижине Хваленский разложил на столе нехитрую снедь и плеснул в стаканы немного водки:

– За наше безнадежное дело, Володь…

Выпили. Посидели. Налили еще.

– Готовься принимать дела, – сказал Хваленский. – Завтра моя командировка заканчивается. Поеду в Союз…

– Понимаю, Михаил Антонович, – капитан посмотрел на командира. – А я, пожалуй, останусь потом… на сверхсрочную…

– Если не секрет – зачем? – спросил майор. – Ладно я… Я свои счеты с янки сводил. А тебя-то что держит?

– А у меня свои счеты, – угрюмо ответил Володя. – Помните, меня тогда «охотники» подловили, когда я с курсантом летал? Да мне до конца дней это сниться будет! – стукнул он вдруг кулаком по столу. – Ржут, фотографируют меня на свой фотоаппарат из кабины, а я зубами скриплю и от ракет уворачиваюсь… Суки!

Про Лилю он не упомянул.

Майор кивнул.

– И Ашота с Васей я им не прощу… – глухо произнес Володя. – И курсантов своих, которые в боях погибли. Я все помню… Да и скучно там, в Союзе, – добавил он после недолгого молчания.

– Почему скучно? Служить будешь, летать…

– Тут хоть летаем вволю. А там будем на партсобраниях мозги сушить. Да и опять же – здесь спецзадания, а там скукота… Не хочу.

– Вот оно что, – протянул Хваленский и подлил себе водки. – На адреналин ты подсел, Володь… Опасно так воевать.

– Я знаю, – ответил капитан.

Повисло молчание. Хваленский, глядя в окно, разминал пальцами оказавшееся на столе рисовое зернышко; Маргелов смотрел в пол, и на скулах его играли желваки.

– Ладно, Володь, не бери в голову… – извиняющимся тоном произнес наконец майор. – Все. Забудь этот разговор. Не будем больше о грустном…

– Хорошо, – тихо ответил Володя.

– Осторожней будь, – не приказал – попросил Хваленский. – Мне повезло. Повезет ли тебе, если собьют, – никто не знает…

– Угу…

За окном занимался рассвет, а офицеры молча сидели и размышляли – каждый о своем. Протарахтел над лагерем «кукурузник» с техниками, потом вернулись вьетнамские перехватчики, но летчики даже не пошевелились.