– А какая у твоей мамы машина?

– Серая снаружи и синяя внутри. Там еще рядом был киоск с мороженым.

– Ну, пошли искать, – Исамар взяла девочку за руку, и они пошли, поглядывая на киоски.

Вдалеке стояли две женщины, явно обеспокоенные, они сильно жестикулировали, оглядываясь по сторонам.

– Верно, там стоит твоя мама? – предположила Исамар.

Девочка побежала вперед.

– Где ты была, Мария Габриэла? – раздался строгий голос миловидной темноволосой женщины.

– Я чуть было не потерялась, – весело ответила девочка, вприпрыжку подбегая к ней, – но сеньорита мне помогла.

Тут к ним подошла и Исамар.

– Спасибо, большое спасибо вам, сеньорита, – стала горячо благодарить мать.

– Не за что, – отозвалась Исамар и помахала им на прощание рукой: и женщина, и девочка были ей очень симпатичны.

Проводив машину глазами, Исамар с тоской подумала, что есть на свете счастливчики, которые живут нормальной жизнью, и только их с Мартой жизнь, будто липкой паутиной опутана душным, гнетущим несчастьем. Исамар делала все, чтобы разорвать эту паутину, а Марта сама запуталась в ней. Ей уже самой хотелось причинять боль. С каким-то исступлением и маниакальным блеском в глазах говорила она об их клятве. Теперь Исамар куда больше всех остальных проблем волновало состояние Марты. И чем это могло кончиться, ведал только Бог.

А тут еще новая боль. Долорес. Как все это вынести? Как справиться?

Когда Исамар вернулась домой, у нее сидела Марта, она беспокоилась за сестру, хотела узнать результаты опознания.

– Да, Марта, так оно и есть, – только и сказала Исамар и молча села рядом с Мартой на диван. Им обеим не хотелось говорить.

На несчастье, именно в этот час к Исамар пришел поговорить Алехандро. Он так долго один справлялся со своей болью, так измучился!

– Исамар, извини, – начал он. – Всеми силами я пытался найти объяснение тому, что совершил мой отец. Я хотел избавиться от стыда, без которого не могу смотреть в глаза тебе, Марте, твоему брату… Но я не смог найти таких причин. Теперь я понимаю все, что ты делала, Исамар. Но скажи мне одно: почему ты не сказала мне правды?

– Потому что она не обязана отчитываться перед тобой. Потому что мы поклялись уничтожить вас и не успокоимся, пока не уничтожим всех Мальдонадо! – с яростью и ненавистью сказала за сестру Марта. – Это на реванш! Наше возмездие.

Алехандро не ждал такого потока ненависти.

– Но почему мне? Что? И матери? И Кике?

– Всем! Всем! Мы поклялись отомстить всем! Вы разрушили нашу жизнь и заплатите своей! – шипела Марта.

– Неужели это правда? Неужели вы дали такую страшную клятву? – страдающие глаза Алехандро обратились к Исамар.

– Погоди, Алехандро, я тебе все объясню, – попыталась вмешаться в разговор Исамар.

– Оставь в покое мою сестру! – продолжала разгневанная Марта, а Исамар тщетно пыталась вставить хоть слово.

К Марте присоединился и негодующий Хосе Луис, который за это время успел прийти. Он терпеть не мог Алехандро, зная, что Исамар в него влюблена.

– Мальдонадо! Я требую, чтобы вы покинули этот дом, – заявил он. – Как адвокат…

– Подождите, я же должен договорить. Я хочу поговорить с Исамар и клянусь, могу все понять: и обвинения, и ненависть к моему отцу. Но месть всем остальным… Я никогда такого не ожидал, никогда!

Алехандро ушел подавленный, угнетенный – так тяжело подействовала на него атмосфера в этом доме. Только пройдя пешком полквартала, он опомнился: нет, Исамар ко всему этому непричастна. Он не знал в своей жизни человека чище, чем Исамар. Никогда не посетила ее дурная, темная мысль, постыдное желание, она была доверчива, ясна и естественна, как хрустальная горная вода. Она не имела отношения к их мести, она не хотела зла ни ему, Алехандро, ни Авроре, ни Кике. И если молчала, то только оберегая от лишней боли. Но боль все равно настигла его.

А Исамар после ухода Алехандро сказала Марте:

– Я стыжусь данной клятвы, Марта. Раскаиваюсь, что дала ее, и сожалею, что позволила тебе управлять собой!

Рей навестил Фернандо в тюрьме. Уговоры Росы не пропали даром.

– У тебя в деле серьезные обвинения, старина, – заговорил Рей в своей обычной фамильярной манере. Раньше такого тона по отношению к отцу он никогда себе не позволял. – Что ты собираешься с ними делать?

– Андраде – настоящая лиса, он уже занялся этим и скоро я буду свободен от всех обвинений на свете. А на свободе поквитаюсь со своими врагами.

– А как насчет репутации? Этот писака Альберто Эрнандес здорово ее подмочил.

– Газета, сынок, сегодня есть, а завтра ее уже нет. Но я, конечно, подпорчу кровь и ему, когда выйду отсюда. Все, о чем ты меня спрашиваешь, сынок, пустяки, я хочу тебя спросить о главном: могу я на тебя рассчитывать, сынок, или нет?

Рей не мог не отдать должное своему отцу. Он мог на него злиться, быть в обиде, но не отдавать должное его стойкости, житейскому опыту, трезвому пониманию происходящего он не мог.