Шрифт:
– Какой?
– Безответственный.
Светлые глаза Степцова не утратили усталого выражения. Он молчал.
– «Мы уехали…» – прочла Наталья. – С кем?
– Видимо, зашел за ним кто-то. Дома надымлено. Мы-то не курим.
– А с кем он обычно рыбачит? – спросила было Наталья, но, уловив пустоту во взоре собеседника, расширила рамки вопроса: – С кем дружит?
Степцов надолго задумался, потом встрепенулся:
– С ребятами.
Похоже, даже в этом он не был уверен!
Наталья опустила глаза.
«Ничего себе! Пожалуй, его даже и спрашивать бесполезно, где был сын тем майским воскресеньем. Явно не помнит, а скорее всего – не знает».
– Может быть, есть смысл позвонить вашей жене? – сказала она.
– Для чего?
– Вдруг она в курсе, куда именно и с кем поехал ваш сын?
– Ну что вы! Она, знаете, пишет диссертацию… – В его голосе проскользнула тень горечи, и это было едва ли не первое живое выражение. – А впрочем… Разрешите? – И потянулся к телефону, набрал номер: – Анна, как зовут того мальчика, с которым Юра ездил на рыбалку? В прошлый раз. А, да, спасибо. – Он положил трубку.
– С кем вы говорили? – поинтересовалась Наталья.
– С женой.
Наталья откинулась на спинку стула.
– И она у вас ничего не спросила?
– Нет. А что?
«Странно! Их не интересует даже, зачем сына вызвали в милицию!»
Такого ей еще не приходилось видеть. Анненская, к примеру, по сравнению с этими родителями – образец материнской заботливости.
– Ну хорошо. Так как же зовут того мальчика?
– Кролик, – сообщил Степцов.
– Это фамилия такая?
– Не знаю…
– Вы что, серьезно это? – тихо спросила Наталья.
– А что? – удивился Степцов.
Помолчали.
– Кролик… – взяв себя в руки, повторила Наталья. – Может быть, это прозвище? Как он выглядит?
Припоминал Степцов мучительно долго.
– Да, это прозвище, – проговорил он наконец. – У него глаза такие… красноватые… будто усталые или заплаканные. Видимо, поэтому его и прозвали Кроликом. Он такой понурый…
– Но имя, имя! Имя-то его вы хоть когда-нибудь слышали?
Степцов снова погрузился в раздумья.
– Что-то вертится в голове…
– Ну, ну! Как его зовут? Игорь? Володя? Леша?
– Леша – это другой, кажется, – выговорил Степцов. – А этот? Коля? Нет… Дима? Кажется, Дима.
– Анненский? – неожиданно для себя самой быстро спросила Наталья.
– Если я не ошибаюсь, – протянул Степцов, свешивая, будто ненужные, руки вдоль тела. – Не исключено… Кажется…
Наши дни
– Ну, поехали.
– Ой!..
– Ага. Не поехали мы. А почему? Ручник забыли.
– Ох…
– Больше газу надо давать, мы в снегу стоим. Опять забыла?
– Э-э… печка гудит, на нервы действует.
– Ты что же, нервная?!
– Ну да, но не вообще, а сейчас. Это от страха. Я таблетки пью, к экзаменам готовлюсь.
– А что к ним готовиться? У тебя они еще не скоро, сдашь с божьей помощью.
– С помощью Дмитрия Александровича…
– Ладно, не льсти, не подлещивайся. Поехали на проспект Ленина. Повороты будем сегодня разучивать. Где на проспекте Ленина можно развернуться?
– Ну… э-э…
– Зачем ты бордюр поймала?!
– Я от ямки уехала.
– Спокойно! Возьми себя в руки, руки в ноги, поехали уже. Не расстраивай меня, ты у меня в первых рядах идешь на экзамен, я в тебе уверен.
– Ой, куда он на меня едет?!
– Он тоже ямку объезжает. Спокойно. Поехали, поехали. Итак. Где можно развернуться на проспекте Ленина?
– Ну, у «Муравья», на Комарова, около «Дубков», на Пролетарке…
– Где там?
– По кольцу можно проехать.
– Выезжай на проспект. Каким рядом нужно выехать?
– Вон тем, крайним.
– Каким?!
– Ну, левым!
Алена чуть не подавилась нервическим смешком. «Вон тем, крайним»! Как будто это она ответила на вопрос инструктора. Но она так и не вспомнила бы, правым или левым, ей вообще казалось непостижимым, как это можно – успевать о чем-то говорить, о чем-то думать в те мгновения, когда ты прикован к этим непонятным рычагам и педалям и стал их продолжением, частью их, и не понять, то ли ты управляешь ими, то ли они управляют тобой.
Писательница Дмитриева ничуть не лукавила перед мадам Стороженко, когда расписывала ей свою клиническую тупость и страх перед вождением. Было у нее такое свойство, причем врожденное, а не благоприобретенное. Кататься на пассажирском месте – это да, это она еще с детства любила отчаянно, еще с тех времен, когда у деда был его невероятный «Виллис», да и потом и мужья ее, и отчим имели машины и отлично их водили, однако у Алены никогда не было ни малейшего желания сесть за руль. Поэтому она сейчас с превеликим уважением взирала на хорошенькую и веселую дамочку с пепельными волосами, в смешной аккуратной ушаночке и толстом свитере, которая так бойко болтала с инструктором и еще умудрялась вести престарелую «Ладу». Причем, на взгляд Алены, вела Нина просто суперхорошо, и все замечания Анненского ничем иным, кроме как придирками, она назвать не могла бы.