Признаться, я думал, месяц – вполне достаточный срок. Технологических прорывов ждать не приходится, их и не было с самого развала, но речь ведь не о них.

Или понятие пошло от самых богатых, вдруг ощутивших зыбкость материального, вкупе со своей еще недавно неоспоримой властью? Деньги что? Бумага. А уж всякие акции и облигации – вообще макулатура.

Ожидаемого письма, увы, не было. Воды, газа и света – тоже. Квартира быстро приобрела нежилой вид. С отключенным пустым холодильником, немытой посудой, пыльная, какая-то мрачная. Происходи дело зимой, наверняка не обошлось бы без льда под подоконниками, а то и сосулькой на старенькой люстре.

Неудобства я предвидел, почему и взял с собой небольшой термос. Ночевать здесь я все равно не собирался, а так, промочить горло и придать голове бодрости, – хватит.

Больше мне ничего не требовалось.

Горячий кофе взбодрил. Я чуть посидел на диване, затем полез в карман за сигаретами.

Привычка – страшная штука. Вроде бы не имело особого смысла, однако курить я отправился все равно на балкон.

После кофе табачный дым особенно приятен. Я встал у самой двери, чтобы не попадать под водяные капли, и неторопливо затягивался привычной отравой.

– Добрый день! – раздалось от соседнего балкона.

Димка вышел под дождь и взирал на меня с непонятной смесью радости и смущения.

– Добрый, – согласился я, хотя доброго ничего не видел.

– А я слышу, дверь на балкон открылась. Что-то вас давно не видно, сосед.

– Я в основном торчу у приятеля на хуторе. Что тут сейчас делать?

– А можно заглянуть к вам?

– Отчего же нет? Заходи.

Разница в возрасте позволяла мне беседовать фамильярно. Как говаривают культурные люди, я мог бы быть твоим отцом.

Интересно, мы соседствуем уже пару лет, но до сих пор Димка не изъявлял желания сойтись поближе или хотя бы общаться на ином уровне, чем простые «здравствуйте» и «до свидания».

Димка зашел и огляделся с видимым интересом. Впрочем, почти сразу угасшим. Не было у меня ни навороченной аппаратуры, ни слоников в секции, ни развешенного по стенам оружия, ни каких-нибудь фото или плакатов. Разве что книги, однако как раз к ним интерес соседа был самым минимальным.

– Как в городе? – не спрашивать же о работе, когда я толком никогда не знал, где и кем числится молодой и перспективный менеджер! Или кто он там?

– Ничего хорошего. Как в Средневековье. Ни воды, ни света… И в офисе полнейший застой. Сделки практически по нулям, сплошной убыток. Никому ничего не надо, – вздохнул Димка. – Гораздо хуже, чем в кризис. Тогда были цветочки…

– Когда-то должны были пойти и ягодки. Нельзя же вечно делать деньги из воздуха, а притом объявлять, будто это единственная достойная цель в мире. С какого-то момента цивилизация стала загонять себя в тупик. Сейчас мы лишь получили закономерный результат – полный абзац. Ничего. А ведь всего лишь накрылась вся электроника. Остальное-то осталось на месте. В Америке, если верить радио, намного хуже. Там уже вовсю стреляют.

– Как бы и у нас не начали! Недовольных – тьма, – передернулся Димка.

– В недовольных у нас всегда ходит едва ли не все население. И ничего, как-то обходилось.

Димка пренебрежительно махнул рукой, невольно выражая отношение ко всяким «населенцам».

– Ерунда. До Катастрофы жилось неплохо. Главное – чуть подшевелиться. Все возможности, лишь успевай. А вот сейчас… Блин! Самолеты не летают, Интернета нет, банки практически не действуют, ценные бумаги упали до нуля…

– Значит, не такие уж они и ценные, – улыбнулся я. – Бумага – она бумага и есть. Как ее ни назови.

– Скажете тоже! – не поверил Димка.

– Разве не так? Чуть ветром дунуло – и улетели в даль светлую. Был в нашей истории момент – керенками стены обклеивали. Хотя считались они не облигациями, а деньгами.

Сосед помялся. Он явно хотел что-то попросить, и потому спорить было не в его интересах.

– Скажите, вы правда бывший военный?

– Правда. Только было это еще в прежнем государстве. Потом служить смысла не было.

– И в Афгане были? – после паузы уточнил Димка.

– Был.

Не очень я любил афишировать далекое прошлое, но вот, просочилось как-то…

– Так вы – десантник? – сделал вывод сосед.

– Почему? Обычный мотострелок.

– Но вы же говорите – воевали… – как-то упал духом собеседник.

Я вздохнул. Штамп – он штамп и есть. Кто был – знает, остальным же приходится объяснять: десант, при всем моем к нему уважении, погоды там не делал. Все мы воевали одинаково, вне зависимости от цвета парадных погон. Которых там, кстати, и не носили. Обходились полевыми. Полное обезличивание.