Он рассмеялся и приложил палец к ее губам.

– Мне страшно нравится, как загораются твои глаза, когда ты обо всем этом говоришь. «Конура» – твоя. Так что делай все что захочешь.

– У меня есть кое-какие планы, – призналась Отэм.

– Я отдал этот дом тебе. Так что совершенно незачем советоваться со мной, если ты намерена что-то переделать. Ты теперь владелец. Делай то, что считаешь нужным.

– А как же ты? Как ты распорядишься свободным временем? Тебе вредно бездельничать.

– Я и не собираюсь бездельничать. У меня тоже есть свои планы. Я никому раньше об этом не говорил, но я немного пишу. Я даже опубликовал несколько статей и коротких рассказов. Хочу попробовать написать роман.

Отэм улыбнулась, слушая его возбужденный голос.

– Это чудесно, – искренне сказала она. – А о чем ты хочешь написать?

– Может быть, я напишу о женщине по имени Отэм.

Она шутливо запротестовала:

– Прошу тебя: о чем угодно, только не обо мне! Мне не очень-то нравится мысль читать о себе книгу. – Девушка встала, улыбаясь ему. – Мне нужно идти вниз сейчас, но потом мы поговорим – о наших планах. – Она наклонилась и поцеловала Эверетта, проверила, есть ли в кармане рубашки коробочка с таблетками, которые он должен был всегда носить с собой, но вечно забывал. – Не забудь пойти погулять. Это очень важно.

Отэм вышла из квартиры и спустилась по лестнице, которая вела в заднюю комнату за баром. Несомненно, ей нравилась идея быть собственником. Это означало свободу действий, возможность что-то менять по своему усмотрению, не спрашивая ни у кого позволения.

Она будет «хозяином». Владелицей бара «Конура», не приносящего никаких доходов, но все еще держащегося на плаву. За те несколько недель, что она здесь проработала, Отэм поняла, почему у Эверетта постоянно возникали финансовые затруднения. По крайней мере половина посетителей приходили сюда трепаться, а не выпивать. Если в бар вложить кое-какие деньги и по-другому вести дело, то он мог стать доходным бизнесом. Эверетт был слишком мягким человеком, но она-то совсем другая.

Подойдя к двери, Отэм поманила рукой Уолли. Тот вошел в комнату в хорошем расположении духа, но когда она сообщила ему, что Эверетт передает бар ей, его взгляд потемнел от неодобрения.

– Что такое? – спросила она.

– Отэм, ты прелестно поешь, но ты женщина, к тому же еще ребенок. Эверетт дурак, что передал бар тебе.

– Чушь! – Она скривилась от огорчения и, сев на табурет, сказала: – Только ты этого не говори. Я думала, ты выше этой мужской дурости. Я перестала быть ребенком в восемнадцать лет, а перестать быть женщиной не могу.

– Я никогда не работал на женщину, Отэм. Сомневаюсь, что сумею.

– Не думай обо мне как о женщине. Думай обо мне как об Отэм. Ты мне нужен здесь, Уолли. Без тебя я не справлюсь с баром. Джули очень хорошая, но у нее ветер гуляет в голове. Если ты уйдешь, я попаду в ужасное положение.

– Я не собираюсь бросать тебя прямо сейчас. Конечно, я дам тебе время подыскать кого-нибудь вместо меня.

– Мне никто не нужен вместо тебя. Мне нужен ты.

Он помотал головой.

– Ну пожалуйста. Давай попробуем. Один месяц. Если тебе не понравится работать на меня, тогда уйдешь.

Уолли отрицательно покачал головой.

– Я планирую многое изменить здесь. Серьезная, интересная реорганизация!

Он снова помотал головой.

– Ну что я должна сделать, Уолли? Победить тебя в вольной борьбе? Если дело в этом, тогда я проиграла.

На его лице появилось некое подобие улыбки.

– Какие же изменения ты затеваешь?

– Во-первых, я хочу нанять человека, чтобы работал днем вместо Эверетта. Он мечтает попробовать писать, и мне бы хотелось, чтобы у него появилась такая возможность. Дальше. Я хочу, чтобы ни одного клиента, который нам должен, не обслуживали, пока он не погасит долг.

– Если ты это сделаешь, то потеряешь много клиентов.

– Ну и что? Если они не платят, нам от них все равно толка нет.

– Хорошо, – сказал Уолли. – С этим я согласен.

– Я не буду знать точно, в каком состоянии находится это заведение, пока бухгалтер не проверит все документы. Но у меня есть немного своих денег. Я буду петь и играть в течение недели, а по субботам и воскресеньям я собираюсь приглашать небольшой ансамбль. Хочу попробовать собрать тут другую публику. Ту, которая пьет, а не только треплется.

Уолли кивнул:

– Согласен. Что еще?

– Когда у нас начнут плясать, я постараюсь получить ссуду, чтобы снести все стены и сделать эту груду кирпичей, напоминающую кусок пирога, самым модным в Сан-Франциско танцевальным залом. – Отэм наклонилась вперед, ее глаза горели. – Ну? Что думаешь?

– Знаешь, – Уолли усмехнулся, – с моей помощью у тебя, может, и получится.

Она взвизгнула и кинулась ему на шею:

– Ну, держись, Сан-Франциско, мы идем!

Отэм поцеловала Уолли в щеку и пустилась в пляс по комнатке. Уолли покачал головой и, посмеиваясь, вышел.