Шрифт:
Из маленькой комнатки просачивался тлетворный душок нежити, в мутных глазах хозяйки то и дело мелькал дьявольский огонек. Вокруг отчетливо сгущалась атмосфера опасности. А может, у Ивана просто расшалились нервы.
Чай действительно был вкусным и ароматным, но удовольствия не приносил. Хотелось скорее выбраться на чистый свежий воздух.
— Как же мне до него добраться? Как я его найду в лесу-то?
Бабушка Ягашка снова завыла.
— Дык что тут искать? Идешь по широкой просеке, за оврагом направо, скоро увидишь обгоревшую березу, от нее по тропке левой, по краю болотца, а там верст пять всего. Не промахнешься!
Иван вздохнул.
— Да нет, ничего не выйдет. Не мастер я по лесам ходить. А проводника найти можно?
В затхлом воздухе повисло молчание. Иван отставил чашку.
— Отчего ж нельзя? — наконец вымолвила Беляна. — Радимка на телеге и отвезет, он малец шустрый. Только тогда надо сразу выезжать, чтобы успеть засветло. Не любят наши по темноте ходить — тут и оборотни водятся, и ведьмаки… А то погости, заночуй, с утра поедете…
Черепахина передернуло. Он глянул на часы. Половина второго.
— Да нет, лучше прямо сейчас. Рано еще, успеем…
— Ну, смотри! Пойду мальца предупрежу. Ты ведь ему ручку позолотишь? Ну и ладушки. А я одним разом соберу Миколе тормозок: спички, соль, сладенькое там…
— Да у меня и для него гостинцы есть…
— Ничего, лишним не будет. Ты пей чай, пей, я сейчас быстро…
«Шустрый малец» оказался сухим сутулым мужичком, который был лет на десять старше Черепахина. Сгорбившись, он сидел на передке телеги, на заляпанной известью доске, и погонял вожжами упитанную гнедую лошадку. Черепахин, завернувшись в брезентовый плащ, лежал в свежем душистом сене, смотрел в обтянутую таким же плащом сутулую спину возницы, торчащий над ней остроконечный капюшон, на медленно плывущие назад почти голые ветки деревьев и покрытое темными облаками серое небо. Брезент сохранял тепло тела, поскрипывали рессоры, телега мерно раскачивалась, убаюкивая, и он, угревшись, незаметно для себя уснул.
И оказался за покрытым белой скатертью обильным столом, разбирая большой двузубой вилкой и широким ножом жареную утку. Напротив сидел молодой парубок Микола в национальной рубахе с расшитым воротом и празднично, напоказ скалил зубы. Рядом стояла черноокая пригожая Беляна с пышным караваем на покрытом рушником подносе.
— Не побрезгуйте, ваше превосходительство! — многозначительно улыбаясь, медовым голосом протянула она. — Отведайте хлебушко наш…
Микола одобрительно кивал, будто присоединяясь к просьбе, а глазами и всем выражением лица предостерегал: «Не надо, не пробуй!»
Иван все же с хрустом отломил корку, обмакнул в солонку, сунул в рот, разжевал… И тут же у него как будто пелена с глаз упала. И стол со скатертью пропал, и рушник, а на месте Миколы сидит матерый волчара с открытой пастью, и с горячего смрадного языка стекает вязкая слюна! Да вместо красавицы Беляны щерится старая ведьма, обнажая один-единственный желтый зуб.
Иван дернулся и проснулся. Казалось, что сон был недолгим, но когда он открыл глаза, уже ощутимо смеркалось. Иван сел и осмотрелся. Широкая просека заметно сузилась. Ветки деревьев цепляли за борта телеги, как руки вурдалаков. Радимка курил вонючие сигареты и, услышав сзади движение, обернулся.
— Чо так орал-то, будто за тобой черти гонются? — строго спросил он.
— Да страхи приснились, — Черепахин плотней запахнул плащ. — Нечисть всякая… Раньше никогда таких снов не видел.
«Малец» довольно захихикал.
— А у нас места такие! Тут разная нежить водится… Хорошо, своих не трогает…
— Так нет ведь никакой нежити! — в очередной раз возразил материалист и атеист Иван Сергеевич, хотя на этот раз в голосе не было непоколебимой убежденности.
Потому что дремучий лес вокруг настраивает на философский лад. Сейчас он думал, что природа первобытна и вечна, ей нет дела до жалких микроскопических букашек с их ничтожным жизненным веком и копеечными заботами. А этот лес — сколько поколений суетливых людишек он повидал? Если водились здесь лешие, кикиморы и прочая нечисть, — а ни с того ни с сего столько сказок не выдумают, — то никуда они не делись, так и живут в темных дуплах да среди непроходимых болот…
— Нету? — Радимка скрипуче захохотал. — Я как-то на зорьке вышел до ветру в огород, гляжу — а к бабке Беляне во двор волк заскакивает! И кринку в лапе держит! А вечером она зовет: «Иди чай пить, Микола медку передал…» И ту самую кринку на стол ставит!
— Ну?
— Вот тебе и «ну»! Думай сам, кто тем волком был…
— А я слыхал, что Беляна на метле летает, — с трудом выговорил Иван несусветную глупость.
— Ты слыхал, а мы видали! — снова заскрипел возница. — Да и ты еще много чего увидишь… Крест-то носишь?
— Да нет, — растерянно ответил Черепахин.
— Это плохо, — буркнул Радимка и замолчал. Но через несколько минут пробурчал: — Ходи, да оглядывайся!
Телега прыгала на кочках и выступающих из земли корнях. Кое-где были видны отпечатки широких колес. Видно, следы той самой большой черной машины, на которой поехали к Миколе вежливые и трезвые ребятки. Причем обратной колеи Черепахин рассмотреть не мог, как ни старался. Очевидно, ребятки еще в гостях. Однако остались ли они трезвыми — большой вопрос…