– Мы тебя понимаем, – сказала Одрианна. – А ты не хочешь рассказать все Хоксуэллу? Он мог бы по крайней мере выяснить, был ли арест и суд. Пэр может что-то узнать в правительстве. Например, если суд состоялся в другом графстве.

– Я не смею ему рассказывать. Он знает, что я пыталась узнать что-либо о Майкле – так зовут этого молодого человека, сына Кэти, – и решил, будто Майкл значит для меня больше, чем он.

– Вот как, – сказала Селия.

– Что значит «вот как»? – поинтересовалась Дафна.

– Я имею в виду, что она права. Молодой человек исчезает два года назад, а Верити сбегает почти сразу после свадьбы. Хоксуэлл, естественно, заподозрил, что между этими двумя событиями существует связь. Любой мужчина повел бы себя так же, особенно если его жена при первой же возможности начинает разыскивать этого молодого человека.

– Ты, однако, не согласна с подозрениями Хоксуэлла, насколько я понимаю, – сказала Дафна.

– Конечно, нет. Я просто согласна, что она не может просить мужа искать этого Майкла или помочь ей узнать что-либо о его судьбе.

– А я считаю, что может, – возразила Одрианна. – Я уверена, что, если она попросит, он ей поможет.

Селия вытаращила на Одрианну глаза.

– То, что лорд Себастьян просто твой раб, не означает, что любой муж после свадьбы с готовностью надевает на себя цепи любви. Как раз наоборот.

Не обращая внимания на эту колкость, Дафна сказала:

– Он тебе поверил, когда ты отрицала, что Майкл был твоим возлюбленным, Верити?

Верити не была в этом уверена.

– Вообще-то он мне почти поверил, но, по-моему, все еще сомневается.

– А сейчас твой брак гармоничен?

– Я бы сказала, что он почти гармоничен. В некотором смысле. – Она почувствовала, что начинает краснеть. – Я имею в виду, что мы почти не спорим. А по некоторым вещам… у нас полное взаимопонимание.

Селия хихикнула.

– Беру обратно свое «вот как», раз эти «некоторые вещи» вызывают у тебя такое смущение.

– Значит, ты его не боишься? – спросила Дафна.

– Совсем не боюсь. Я знаю, что вы видели, как он может выйти из себя, но поверьте мне.

Дафна сняла перчатки и передник и выглянула в окно.

– Я благодарна тебе за то, что ты позволила мне немного вмешаться в твои дела. Одрианна разуверяла меня, но я все же беспокоилась. Может быть, тебе все же стоит попросить у него помощи, Верити. Тогда ты могла бы быть уверенной. Если творилось беззаконие, если одни люди убивали других, какими бы ни были причины, нельзя позволить, чтобы это продолжалось. Это надо остановить.

Верити была с этим согласна, но все же считала, что разговор с Хоксуэллом о Майкле нарушит гармонию их брака, о которой упомянула Дафна.

– Давайте позовем Кэтрин и что-нибудь перекусим, – предложила Дафна. – Одрианна, твоя новая песня при тебе?

– Ты написала новую песню? – спросила Верити. – А я и не знала.

– Это потому, что оба раза, когда я к тебе приезжала, там была Коллин. Но Селия нам споет, и все мои друзья услышат эту песню в первый раз.

– Может, тебе лучше самой спеть ее во вторник на званом обеде, устраиваемом Каслфордом? – поддразнила ее Верити.

– Ты будешь обедать с герцогом Каслфордом? – удивилась Селия.

– Так же как Верити. Себастьян сказал, что этот обед герцог дает в ее честь.

Селия перехватила взгляд Дафны.

– А…

В следующий вторник Верити готовилась к званому обеду у Каслфорда.

– Я страшно волнуюсь, – призналась она, пока горничная помогала ей надеть вечернее платье. – Хоксуэлл говорит, что я справлюсь, но боюсь, что при встрече с герцогом Каслфордом я окажусь скорее главной шуткой обеда, чем гостем.

Горничная ничего не ответила. Верити хотелось бы, чтобы рядом были Дафна и Селия. Дафна сказала бы нужные слова, чтобы вселить в нее уверенность, а Селия там и тут немного поправила бы ее прическу и платье, и после этого она выглядела бы в сто раз лучше.

Она посмотрела в зеркало и заставила себя улыбнуться, чтобы ее отражение не было столь печальным.

Какие-то блики за спиной отвлекли ее от зеркала. Потом перед глазами появилось ожерелье из нескольких ниток жемчуга, опустившееся на ее обнаженную шею. Ловкие руки горничной застегнули его сзади.

Платье было того же цвета, что и жемчуг, и ожерелье выглядело потрясающе. Она провела пальцами по идеальной поверхности жемчужин.

После той ночи в Суррее она долго избегала надевать это украшение. Его вид все еще вызывал в ней угрызения совести и даже некоторое негодование оттого, как ловко Хоксуэлл воспользовался ее слабостью.