Начштаба молчал.

Генерал посмотрел на него искоса и решился:

— Знаете, у меня иногда складывается впечатление, что эти приказы неспроста приходят так удачно для противника.

— Что вы имеете ввиду?

— Я могу быть с вами откровенным? Настолько, чтобы наша беседа осталась строго между нами.

Начштаба выдержал долгий взгляд генерала и сказал:

— Да.

— Хорошо, — генерал снова сел. — У меня такое ощущение, что дикарям помогают.

— В смысле?

— У нас есть изменники, — рубанул генерал. — И более того, мне кажется, что измена окопалась где-то на самом верху.

Начштаба зашагал по кабинету, затем остановился и повернулся к генералу:

— Разрешите предложить?

— Разрешаю.

— Может быть, стоит ослушаться?

— Не понял.

— Я предлагаю ослушаться приказа и закончить операцию, — чётко проговорил начштаба.

— Вот как, — протянул генерал и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза.

Начштаба молчал. Ждал.

Наконец генерал открыл глаза, застегнул китель и поднялся:

— Нет, приказ есть приказ. Мы с вами люди военные, должны его выполнять.

— Даже если приказ откровенно преступный?

— Даже в этом случае, — отрезал генерал. — Начинайте выполнять приказ.

— Слушаюсь, — щёлкнул каблуками начштаба. — Разрешите идти?

— Ступайте, — кивнул генерал.

Начштаба уже подошёл к двери, когда генерал окликнул его. Начштаба повернулся.

— Я понимаю ваше желание нарушить приказ, — глухо, глядя в стену, проговорил генерал. — Очень хорошо понимаю. Думаю, если подобные приказы будут приходить слишком долго…. Может повториться шестьдесят шестой. Но на этот раз мы будет куда внимательнее в выборе императора…

Начштаба понимающе кивнул и вышел.

За окном на тонких ветках деревьев отливала свежей зеленью первая листва.

— Что ещё осталось? — осведомился худощавый мужчина лет сорока с короткой бородкой у сидящего напротив офицера в чине генерал-лейтенанта, с шевронами представителя охранки.

— Не самые утешительные новости, ваше величество.

— Рассказывайте.

Генерал-лейтенант покопался в папке, лежавшей перед ним и, заглянув в бумаги, продолжил:

— В армии зреет недовольство политикой в отношении дикарей. Офицеры считают, что наша политика слишком осторожна…

— Полно вам, — прервал его император. — Давайте без экивоков. Офицеры считают, что приказы, приходящие из центра, откровенно идиотские, так?

Генерал-лейтенант сдержанно кивнул.

— Что-то есть кроме этого?

— Да. В среде высшего офицерства начались разговоры о…, — генерал-лейтенант замялся, но под пристальным взглядом императора откашлялся и продолжил, — они стали заговаривать о новом военном перевороте.

— Вот это действительно новость, — после некоторого молчания сказал император. — Причина, полагаю всё та же? Наша якобы странная политика на Юге?

— Да.

— Предсказуемо, — криво улыбнулся император. — На какой стадии подготовка к перевороту?

— Пока только разговоры. Вероятность решительных действий мы оцениваем как ниже десяти процентов. В шестьдесят шестом она, осмелюсь напомнить, была восемьдесят три.

— Что ж, видимо, у нас есть время. Наблюдайте, решительных действий не предпринимать. Через неделю жду вас с новым докладом.

— Слушаюсь, — генерал-лейтенант, поднялся, поклонился императору и вышел из кабинета.

Император ещё немного посидел, барабаня пальцами по столу, затем пересел за своё рабочее место.

На широком столе стоял ноутбук с государственным гербом на крышке, чернильный прибор и лежала толстая стопка документов.

Император вздохнул и принялся за работу. Первым документом в стопке оказался доклад из министерства иностранных дел о новом письме из МИДа западных соседей. Они в очередной раз настойчиво интересовались возможностью выкупа «своих исторических земель». И в очередной раз предлагали смехотворно низкую сумму компенсации.

Внимательно прочитав доклад, перевод письма и его оригинальный текст, император взял перо, обмакнул его в чернильницу и размашисто написал поверх доклада: «Затягивайте. Очень похоже, что требование выдвинуто лишь для отвода глаз. Постарайтесь выяснить, чего они хотят на самом деле. Император».

После чего снял с чернильного прибора лампу, под лучами которой чернила мгновенно высыхали, провёл ею над резолюцией и отложил доклад в сторону.

Следующим был набор писем для похоронок из министерства обороны. Полгода назад император распорядился, чтобы к похоронке прикладывали письмо с его личной подписью.