Семён двинулся вперёд. Когда он был на середине поляны, за спиной отчётливо клацнул затвор. Мужчина замер.

— Стой, где стоишь, — раздалось где-то за спиной. — Повесь ружьё через плечо, — приказал хриплый голос. — Наискосок. И не вздумай дурить — у меня «калаш».

Пришлось подчиниться. Семён осторожно, чтобы не спровоцировать незнакомца, выполнил приказ.

— Молодец, — похвалили сзади. — Теперь можешь поворачиваться.

Семён ничего не увидел — кусты, сосны, заросли. Где он прячется?

— Ты не туда смотришь, — заметил незнакомец. — Выше бери.

Семён послушно задрал голову. На высоте метров пяти, между тремя близко растущими соснами он увидел помост из веток. На нём, привалившись спиной к одному из деревьев, сидел бородатый мужчина с удивительно бледным лицом. Рядом лежал большой рюкзак.

— Вот теперь поговорим, — мужчина положил автомат на колени. — Меня Антоном зовут.

— Семён, — голос звучал сипло. От страха.

— Надо же — как отца моего….

Какое-то время они молчали. Потом Антон сказал:

— Ты, Семён, вот что — расслабься. Я тебе ничего плохого не сделаю.

— Уже сделал, — буркнул Семён, но сиделец его услышал.

— Ты про что?

— Жену перепугал, сына.

Антон почесал бороду:

— Это да, это ты прав. Но — как бы тебе это объяснить? — я не со зла.

— Как это?

— Ты присядь, я тебе расскажу.

Семён опустился на пенёк, торчавший недалеко.

— Тут такое дело, — начал Антон, но закашлялся, прикрыв рот рукой. Кашлял он не долго, но трудно. Казалось, его выворачивает наизнанку. Когда он перестал и убрал руку ото рта, Семён заметил на ней кровь. Губы Антона тоже покраснели.

— Так вот, — продолжил тот. — Я майор, служил в разведбате. Когда всё случилось, мы стояли в небольшой части, километров двести на север отсюда.

— А что случилось-то? — встрепенулся Семён.

— Ты не знаешь?

— Только догадываюсь.

— Понятно… Если без подробностей — сначала Китай по Тайваню долбанул, США по Китаю, те в ответ. А потом все сразу ударили, кто чем мог. Кто за союзника, кто сам за себя. Как с цепи сорвались.

— А с погодой что?

— Геооружие применили.

— Разве есть такое?

— Сам посмотри, — Антон обвёл рукой, указывая на лес. — По календарю декабрь…

— Январь уже, — поправил Семён.

— Серьёзно? Смотри-ка, вот и я чего-то не знаю. Спасибо, просветил. Так вот — у нас тут январь и солнце, а Англия замерзла к чертям собачьим. Такие дела…

— Понятно, — протянул Семён. — Ты это, скажи — зачем пугал нас?

— Да не злись ты, — махнул рукой Антон. — Надо было.

— Почему??

— Не шуми, сейчас объясню. Короче, когда долбануло, мы так в части и остались. Через два дня связь пропала наглухо. Так и сидели. Отправили группу — как в воду. Вторая туда же. Решили, понимаешь, ждать. Если по календарю, то больше двух лет ждали. А потом добрался до нас один летёха — грязный, оборванный. Он вроде как приказ доставил. Хотя какой там приказ — на мятом листке, карандашом. Короче, написали, мол, всё, нет больше ничего, всё рухнуло, «по возможности сохраните личный состав, гражданских и материальную часть». А через неделю стало понятно, что лейтенант тот с собой какую-то заразу приволок. Два месяца — и кроме меня никого не осталось.

Семён, почти не двигаясь, слушал.

— Ну и решил я попытать счастья — выбраться к людям. А потом, уже в дороге, понял, что болен.

— Так, а мы тут причём?

— При том. Выбираюсь я на полянку твою и понимаю — вот люди, но мне туда нельзя. Даже к забору не подойти. Представляешь, как это?

Семён не ответил. Представил.

— А живёшь ты, ну то есть жил, совсем наивно — как будто кругом рай, а не тайга. Даже собаки нет.

— Она за дядей Ваней сбежала, — насупившись, пояснил Семён.

— Пусть так. Посмотрел я на это, ну и решил тебе помочь.

— Пугая нас?

— А чем плохо?

— А чем хорошо?!

— Ох, Сеня, Сеня, — покачал головой майор, — ты кем раньше работал?

— Учителем в школе, — после короткой паузы сказал Семён.

— Ну так подумай сам, на что я вас пугал.

Семён замолчал. Долго думал и, наконец, спросил:

— Учил, да?

— В точку. Подойти не мог — сам понимаешь, не с моей заразой. А у тебя баба, дитё — и ни сигнализации, ни ловушек, ничего. Понимаешь, нельзя сейчас таким салагой жить. Неровен час, кто другой набредёт на заимку твою. Потому я и… Вот.

— Понимаю, — кивнул Семён, — понимаю.

Они замолчали. Прошло минут десять, прерываемые кашлем, прежде чем Семён решился:

— Тяжело тебе было?

Антон не ответил. Просто неопределённо мотнул головой и сказал:

— Зато не зря, кажется.

— Не зря, — кивнул Семён, вспомнив засеку. И тут же спохватился, — Слушай, я, наверное, попал в тебя?

— Есть немного, — скривился Антон.

— Давай я поднимусь к тебе.

— Нельзя. И когда домой пойдёшь, обойди подальше.