Любочке очень нравилось быть богатой, нравилось даже просто думать о том, что она богата. По этой самой причине женщина когда-то дала Жоржику от ворот поворот и вышла замуж за перспективного – она так сказала – осла.

– Ах, Жорочка, ты напоминаешь мне солдата, который играет с саблей генерала, – жеманничая, проговорила тогда Любочка, а Груздев спросил:

– Зато я умею обращаться с генеральской саблей. А вот зачем эта сабля ослу?

– Осел этот, Жоржик, – тут Любочка пренебрежительно улыбнулась, – в состоянии купить саблю генерала.

– И повесить ее на стену, – не сдавался Георгий Сильвестрович.

– Да, – мило парировала Любочка, – но на какую стену! В элитном доме и с евроремонтом.

Груздеву крыть было нечем, он мог похвастаться только зарплатой бюджетника и однокомнатной квартирой в хрущёвке.

И вот теперь он слушал, как Любочка рассказывает об этом самом «осле». Рассказывает в пренебрежительном тоне как о чем-то незначительном, о чем-то мелком, но временами забавном. Таким тоном обычно говорят о домашних питомцах. «Что ж, кому что нравится», – подумал агент Груздь: одни любят кошечек и собачек, кто-то заводит ежика, а кто-то, как Любочка, осла.

– Я ему говорю, чтобы не переживал, истратим. На худой конец, говорю, откроем фирму «Рога и копыта». Не подумала сразу, что он ничего, кроме «Серой шейки», не читал. Он же о рогах знает только то, что они у козлов растут и прочих рогоносцев. Ой, он так обиделся, так обиделся!.. Говорит, что у меня совести нет. Мало того, что я намекаю на его простонародное происхождение, я еще, оказывается, не скрываю своих измен. Я сначала не поняла, что его так задело. Потом выяснилось, что он, оказывается, выражение «на худой конец» принял на свой счет. Представляешь, Жорочка, этот осел подумал, что я на размер его члена намекаю. Ну успокаивать дурака было некогда, так и умчался в командировку – обиженный.

Груздев улыбнулся. Ему нравилось слушать этот совершенно не связанный логикой набор слов. Обычно он не вслушивался в ее болтовню, но вот «саблю генерала» запомнил. Засела «сабля генерала» у Георгия Сильвестровича в сердце и не давала покоя.

– Не надоело висеть на стене, – поинтересовался он с едкой ухмылкой, – а, сабля генерала?

Любочка оказывается тоже не забыла того давнего разговора. Она на минуту вдруг стала другой, серьезной и мудрой. Посмотрев на Жоржика долгим тоскливым взглядом, женщина тихо сказала:

– Генералы свои сабли не продают, они ими гордятся и берегут. Сабля – она ведь подруга боевая на всю жизнь, – и, горестно вздохнув, добавила: – А солдаты обрезаются по неловкости, опыта у них для серьезного оружия маловато, вот и продают, продают, – она всхлипнула, – а ослы покупают, покупают…

Потом вдруг снова улыбнулась, легко и лучезарно.

– Ой, пойду соберу чего-нибудь покушать, – и Любочка, сунув в руки Груздеву альбом с фотографиями, упорхнула на кухню.

Георгий уселся в глубокое и широкое – под чужой зад – кресло и, вытянув длинные ноги, принялся лениво перелистывать страницы. Когда до него дошло, что он смотрит на свои школьные фотографии, Груздев очень удивился. Вот первый класс, вот пятый, а вот выпускной. Он напрягся, не угадав, кто же из его одноклассников оказался Любочкиным мужем, дальше стал смотреть внимательно. И обомлел, увидев на следующем альбомном листе самодовольную физиономию полковника Репнина.

– Слушай, я пойду, – вдруг засуетился Груздев. – Как-то неудобно, все-таки он мой начальник.

Но у Любочки был готов железный аргумент:

– Муж в командировке!

Груздев остался, хотя прежняя легкость ушла.

Любочка, заметив перемену настроения Жоржика, сдернула с себя простыню… Георгий Сильвестрович замер, пожирая глазами ее тело. Оказывается, он соскучился по Любочке куда сильнее, чем думал! Захотелось обнять любовницу, прижаться к ее губам и раствориться в поцелуе, почувствовать кожей все изгибы и выпуклости ее прекрасного тела. Подумалось, что эту женщину Господь создал для него. Георгий Сильвестрович начал торопливо раздеваться: свитер полетел на пол, за ним рубашка, брюки, трусы. Груздев только рядом с Любочкой забывал об аккуратности, с любой другой женщиной одежда была бы повешена на вешалку или на спинку кровати.

Жоржик притянул любовницу и поцеловал, ладони скользнули по пышной груди, и уже хотел увлечь предмет своей страсти на кровать, как в дверь постучали.

Он не удивился…

Он ждал этого стука…

Он был на сто процентов уверен, что это непременно случится…

Стук-стук, стук-стук!..

Дальше ситуация развивалась согласно канонам доброго русского анекдота.

– Муж приехал! – «Сабля генерала» сгребла одежду героя-любовника в охапку, оперативно забросив под кровать. Потом очень быстро вытолкала оцепеневшего Жоржика на балкон. – Спрячься, – прошептала она, сделав круглые страшные глаза.

«Легко ей говорить», – подумал Жоржик. Где уж спрятаться двухметровому верзиле на малюсеньком, полметра шириной, балкончике, прилепленном к стене исключительно из соображений эстетики? Но он был не только доктором Груздевым, он был еще и агентом по кличке Груздь, а агент Груздь молниеносно решал проблемы и мгновенно находил выход из самых безнадежных положений.

Дальше ситуация развивалась согласно другому старому доброму анекдоту: голый Жоржик перемахнул через невысокий бордюрчик. Он повис на перилах, до полусмерти перепугав кота, сидевшего на форточке этажом ниже. Однако кот быстро справился с испугом, увидев, что перед ним маячит что-то лохматое, отдаленно напоминающее его любимую игрушечную мышку. Котяра подобрался, но тут, вспомнив, что у него в миске недавно лежала сарделька, растерялся, не в силах определить, что же такое болтается перед форточкой. Состояние растерянности быстро прошло, котик решил – что бы это ни было, а упускать добычу он не собирается: