— Плату!

Наши мечи прикоснулись к его груди.

— Что вы хотите, безумцы?! — прошипел Суренци.

— Плату за проезд, — сказал Паркара, изменив голос. — Хорошего коня, например. Мы возьмем вашу лошадь, начальник Мерзкой Ночной Стражи.

— Знакомый голос, — пробормотал Суренци.

Он нехотя слез с лошади и бросил поводья.

— Держите мою лошадь. Но вы поплатитесь!

— Что он сказал? — спросил Брисот.

— Что он сказал?! — переспросил Паркара, — кажется, он нам угрожает.

— Он нам угрожает?! — удивленно сказал Брисот.

— Давай, мы вздернем тебя дружок, за твой длинный язык, чтобы он не болтал что попало, кому попало.

Мои товарищи спешились и потащили Суренци к деревьям. Он отчаянно сопротивлялся, и круглая шляпа его покатилась по земле.

Я уж и впрямь подумал, что они намерены убить его, но тут из-за кустов показался принц и махнул рукой и сказал:

— Не нужно.

Он подъехал к Суренци и произнес:

— Ты останешься в живых, если скажешь, в какой камере содержат барона Равгада.

— Что? — дрожащим от страха голосом спросил Суренци.

— Я жду!

— Я ничего не знаю про барона.

— Не надо лгать.

— Откуда вы узнали про Кесрон? Кто вы? Люди принца, да?

— Не заставляйте меня ждать, а то я позволю этим людям завершить расправу над вами.

Голос Орантона невозможно было узнать от жуткого гнева, распиравшего агвора.

— В шестой.

— Где она находится? Сколько людей в карауле? Как туда проникнуть?

— Вниз по левому коридору от главного входа. Два пролета вниз, на первом уровне — там содержатся особо ценные экземпляры, — процедил Суренци.

— Сколько охранников?

— По два охранника и по шестнадцать камер на каждом уровне.

— Какая охрана снаружи?

— На каждой смотровой площадке шести башен по одному дозорному. Два часовых на воротах — вам туда не попасть! — довольно подытожил он.

— Что же нам делать с этим негодяем? — задумчиво спросил принц.

— А вы не хотите поступить с ним так, как поступил ваш брат с бароном Равгадом?

— То есть?

— Спрятать Суренци в надежном месте?

— Зачем?

— Он — свидетель.

— Чего? Нашего ночного разбоя?

— Заставьте сделать его письменное признание.

— Какое же?

— Пусть опишет, как и кем планировалась вся интрига. Ведь Равгада удерживают в Кесроне тайно.

— Где я всем этим буду заниматься? Здесь, в лесу?

— Зачем же здесь. Вам надо везти его в Ладеон. Там вы сможете побеседовать с этим типом обо всем подробно.

Он должен написать признание. Оно свяжет руки вашему брату. Спрячьте его надежно.

— Но ведь мой брат не отдавал никаких приказаний Суренци лично.

— Да, он действовал через маркиза Гиводелло.

— Но как доставить туда Сурнеци. Он же сбежит по дороге.

— Мы свяжем его и перекинем через лошадь — в связанном виде он никуда не сбежит. С вами поедут ваши слуги, советую прихватить еще кого-нибудь из нас. Вон, хотя бы Паркару — его плечо еще не зажило — он будет только путаться под ногами, простите, Паркара.

Паркара ехидно улыбнулся.

— Пожалуй, вы правы. Когда освободите Равгада, велите людям набларийца везти его в Ладеон, там они получат дальнейшие указания.

Так и поступили. Принц с пажом, старым слугой и Паркарой, который вел лошадь со связанным Суренци, отправились в Ладеон. А все остальные двинулись на Кесрон по все той же Хлебной дороге.

Крепость Кесрон находилась на вершине горы и чтобы попасть в нее, надо было сначала подняться по очень крутому склону, который с одной стороны обрывался над каменистой рекой, а с других — просматривался как на ладони.

Наше вторжение пришлось на глубокий вечер, близилась ночь с такой желанной сейчас темнотой.

Шум реки отвлекал часовых на площадках башен. Оставил лошадей в лесу, под присмотром пажей принца, мы карабкались по склону. Люди набларийца действовали как горные кошки — они буквально слились с горой, никто и не заметил, как они оказались на стене…часовые с этой стороны были нейтрализованы. Я вместе с остальными людьми принца медленно догонял их — по крутому и опасному склону. Нам сбросили две веревочные лестницы — придется преодолеть еще одно препятствие — стену высотой…спрыгнуть во двор не представляется возможным — все те же лестницы служат для спуска внутрь крепости.