Едва мы притронулись к пище, как к нашему столу подошел Саконьен, и вид его не предвещал ничего хорошего.

Лицо его было искажено злобной гримасой, куртка расстегнута и из-под ремня вылезла рубашка, одна манжета была оторвана.

Он явно переусердствовал с вином, и оно ударило ему в голову, потому что сразу было заметно, что он искал ссоры.

— Мое почтение, почтеннейшие кэллы, — начал он говорить вызывающе и нарочито громко. Он стоял, чуть пошатываясь, и смотрел, не отрываясь в глаза Рамзону.

— Собрались, значит, в нашем добром заведении, чтобы отметить свой обман, кэлл обманщик, и привели своих друзей, надо полагать, таких же обманщиков, как и вы сами!

— Что это с вами, Саконьен? — резко спросил Рамзон, — вы пьяны?

Ему было неприятно поведение барона, и он явно не понимал, почему его внимание обращено на него.

— А как же! Продать мне больную лошадь! Такие штуки даже жадные крестьяне в плохой день на ярмарке себе не позволяют. А вы! Благородный элл!

— О чем это вы? — рассердился Рамзон, — что вы несете?

— Что я несу? Вот все эти кэллы, — он повел рукой в сторону своих собутыльников, — свидетели: конь, которого я вчера купил у вас, сегодня мучается жуткими коликами и вот-вот сдохнет! Вы ничего не хотите мне объяснить. Хотя чего тут объяснять! И так все понятно — заметили, что лошадь больна и решили побыстрее избавиться от нее!

— Клянусь, что ничего такого и не думал, — вскипел Рамзон, — и я, в самом деле, не понимаю, в чем дело. Моя лошадь была совершенно здорова, в великолепном состоянии — и вы это видели, когда ее покупали! Мне, честно говоря, было даже жаль расставаться с конем. Но содержать сразу трех коней накладно, только поэтому я предложил гнедого вам, зная, что вы подыскиваете себе коня.

— Как бы не так!

— Вы испытывали коня. Проскакали на нем все утро, и видели, что он в отличной форме. Как вы теперь можете утверждать, что я подсунул вам плохую лошадь?! Может, с ней приключилось что-либо на вашей конюшне? Допросите-ка лучше вашего конюха.

— Ну, уж, нет! Так легко ты от меня не отделаешься! Восемьдесят золотых баалей, получается, что я их выкинул на ветер?

Но я не только из-за них зол! Меня, благородного человека, вздумали провести как какого-то сэлла! Нет, кэлл Обманщик, вы ответите мне за это.

Рамзон схватился за меч, Саконьен вытащил свой клинок из ножен. Они встали друг напротив друга и готовились к драке.

— Нет, Рамзон, нет! Так не годится! Король запретил устраивать поединки в черте города! Надо идти в другое место, — сказал Брисот.

Саконьена не стали удерживать его приятели. Они стали орать и подбивать его на драку.

— Вот так пообедали, — хмыкнул Паркара, — может, ты проспишься сначала, Саконьен, а потом будешь драться, как подобает благородному.

— А это еще, чей голос прорезался? — заорал Бларог, — он был самым грубым и тупым среди всей этой толпы.

— Мой голос, может, и прорезался, только, в отличие от твоего, он говорит разумные вещи!

— А это мы сейчас посмотрим, — прохрипел Бларог и тоже вцепился в рукоятку меча.

Столы оказались тотчас перевернуты, и к воплям хозяина присоединилось улюлюканье зрителей.

И вместо благородного фехтования началась обычная трактирная драка, в которой мечи уступают место скамейкам и бутылкам.

Рамзон сразу же выбил меч из руки Саконьена, но тот взялся за тяжелые предметы, попадавшиеся ему под руку и метил ими в противника.

Вся эта безобразнейшая потасовка закончилась тем, что у Фесгевона была сломана рука, Саконьена вырубил глиняным кувшином, подкравшийся сзади, Паркара, а на Бларога он вылил половник горячего жира и всадил в его ляжку кухонный нож, Ржобен и несколько других неизвестных нам мадариан получили чувствительные удары по всем болевым точкам. И оказались связанными спинами друг к другу и усаженными на пол. К тому времени, как пожаловал отряд королевской стражи, в 'Хромой обезьяне' уже были водворены мир и покой.

На меня, злорадно улыбаясь и, надо думать, предвкушая удовольствие от встречи со мной, смотрел капитан Фантенго.

Еще бы — у него появилась возможность устроить мне мелкие неприятности!

— Кто зачинщики? — спросил он хозяина, даже не обращаясь к нам.

Трактирщик, нисколько не сомневаясь, показал рукой в нашу сторону.

— Эй, ты хромая обезьяна! — зарычал Паркара, — как ты смеешь нас оговаривать. Ссору начали они!

— И потому-то эти пострадавшие от вашего разбоя сейчас лежат и сидят на полу? — язвительно сказл Фантенго. — Всем присутствующим приказываю сдать мне оружие.